Записки несостоявшегося гения

бывшая работница ХБК, знатная прядильщица, муж которой несколько лет назад сгорел

от пьянства. Кстати, при его жизни она никогда так, кажется, не веселилась… Раз в месяц

ее можно увидеть у городской тюрьмы, куда она приносит передачи единственному сыну.

Среди танцующих легко заметить худощавого подтянутого мужчину, бывшего

фронтовика, однорукого инвалида, командира полковой разведки. Когда он надевает на

праздники свои боевые награды, оглядываются даже видавшие виды ветераны.

Два года назад умерла его жена Валентина, бывшая медсестра разведроты, с которой они

прошли вместе всю войну, и душа в душу — более пятидесяти послевоенных лет.

Вообще-то, человек он серьезный, основательный и, несомненно, пользуется среди

женской части танцующих повышенным вниманием.

363

Сегодня после танцев он проводит даму, с которой танцевал, до остановки троллейбуса, вежливо простится, закурит папиросу и направится к своему дому на улице Советской. Он

будет идти спокойно, не глядя по сторонам. Он будет идти и стараться не думать ни о чем.

Хотя это получается не всегда. Потому что в мыслях своих вновь и вновь возвращается к

ней. К тому, что судьба обошлась с ним несправедливо. Валентина была хорошей женой и

верным другом, на нее во всем можно было положиться. А она взяла и подвела. Пусть

один раз в жизни, но — подвела. По крупному. Непоправимо. Оставила одного в самую

трудную пору жизни. Ушла…

Вот такие дела. Значит, одну войну, войну за жизнь, когда-то он выиграл. Но сейчас идет

другое сражение. Против одиночества, а значит, и смерти. И хотя времени между этими

главными войнами прошло всего ничего, каких-то 50 лет, кажется, пришла пора

выбрасывать белый флаг… Никто и никогда Валюху ему не заменит. Подвела… Жаль.

Приходит сюда одна интересная пара. Когда-то они долго находились в служебном

конфликте. Так сказать, пили кровь друг у друга. Он — бывший прокурор города, она –

первый заместитель председателя областного суда.

Сегодня их движения неторопливы и замедленны, они не столько танцуют, сколько

обозначают элементы танца. Чувствуется, что им физически трудно, зато как много общих

тем, сколь о многом им есть поговорить…

Они оба — вдовцы, им очень бы хотелось быть вместе, да вот дети обеих сторон, опасаясь

чего-то, решительно против.

Вот и встречаются они два раза в неделю на этом островке, и только эти встречи –

единственные робкие лучи заходящего солнца в их меркнущем призрачном царстве.

А я смотрел на них и думал: еще недавно они вершили судьбы других. А сегодня не

могут в полной мере распорядиться своими. Зато как бережно поддерживает седовласая

судья своего давнего друга-прокурора…

Можно здесь встретить и одну мрачного вида темноволосую высокую даму. Ей уже

довелось пережить трех супругов, и в присущую островку атмосферу оптимизма она

ощутимо вносит элемент зловещей неотвратимости. Ее новый избранник чуть пониже

ростом и уже готов, кажется, бросить вызов судьбе: может, именно он станет

исключением, кто знает?

Я избегаю наводить камеру на невысокую полную женщину, но она каким-то странным

образом вновь и вновь появляется в объективе. Она много лет работала фармацевтом, изготовляла лекарства, а жизнь ее кончилась одиннадцать лет назад, когда в печном угаре

погибли на даче ее муж и дочка с семьей. С тех пор и появилось на ее лице постоянное

выражение растерянности и непонимания…

А как красиво танцует со своею прекрасной дамой невысокий худощавый старец! Глядя

не него, не поверишь, что бывший начальник крупного ЖЭКа перенес четыре инфаркта.

Интересно, что думает об этом его визави — в прошлом, заведующая отделением

областной больницы?

Здесь часто появляется и обхаживает дам ухарскими повадками бывший директор

хлебозавода. Его жена, разбитая параличом, третий год лежит дома. Очевидно, он уже

активно готовит себя к будущему: томно танцует с пожилой манерной девочкой, в

прошлом директором вечерней школы…

Наблюдая за парами, я думаю, что их влечет сюда, наверное, надежда. Надежда разорвать

свое одиночество, встретить настоящего друга. Вот что заставляет их держаться бодро, хоть на часок-другой забыть про боли в ногах и пояснице, тревожные покалывания в

области сердца и старческую одышку. А вдруг?..

Жизненные часы тех, кто здесь собирается, показывают существенный разброс: от девяти

вечера и до без четверти двенадцать ночи. Конечно, они понимают, что их часы спешат, но мне кажется, главная проблема не в этом.

Беда этих пар — не в отсутствии совместного будущего, а в неимении общего прошлого.

Потому что, если свои лучшие, дееспособные годы они прожили с другими людьми, то

364

теперь, когда стрелки часов грустно показывают вечер, начинать новую жизнь для

большинства уже поздно.

И все-таки, как странно устроен наш мир. Самые близкие, родные и необходимые для

нас люди — наши старики — по крупному счету, никому не нужны. Но собирающихся здесь

отличает от сверстников, покорно сидящих и ожидающих своей участи дома, по крайней

мере, то, что они нужны сами себе. А этого уже немало, чтобы чувствовать себя живым

человеком.

И пусть никого не обманывают улыбки на их лицах, деланное веселье: занавес этого