Записки нетрезвого человека

Молодой партиец (27 лет)

Пьяный (на улице)

Маня (прислуга)

Сторож (в клубе)

Гости на вечеринке:

Трое ответственных партийцев

Три жены их (беспартийные и безответственные)

Адольф Германович (директор банка, профессор)

Жена Алексея Ивановича

Партийцы на собрании

Зрители в театре.

«Солнечным сиянием пронизан…»

Стихотворение «Солнечным сиянием пронизан…» (1978) — Ст-19. С. 110.

Выражение «социализм с человеческим лицом» приписывают Александру Дубчеку, который, выступая по чехословацкому телевидению 18 июля 1968 года, говорил о необходимости проводить такую политику, чтобы «социализм не утратил человеческого лица». В своей речи он мог воспользоваться образом, появившимся в книге американского политолога Артура Хэдли «Человеческое лицо власти».

«Как безупречна гибель в блеске сцены!»

Стихотворение — Ст-19. С. 137. Посвящено О. Ефремову. Здесь без 2-го и 3-го четверостиший.

С. 170

Слова. К которым всегда был небрежен.

В набросках более жесткий вариант этих размышлений: «Разлюбил слова. Ничего не хочу называть словами. Деревья сами по себе — а слова, которыми их можно было бы назвать, сами по себе. Где-то. И мне нет дела до того, где они. Птицы, оркестранты, женщины, самолеты, рабочий класс и колхозное крестьянство сами по себе, а слова, предназначенные для них — где-то. Не знаю где и не хочу знать. Я не писатель. Я никогда не любил это занятие — сидеть за столом. Театр — да, когда-то я любил, игру любил, представление на сцене. Раньше. А слова — никогда не любил. Я сам по себе, а они — сами по себе, неизвестно где» (ОРК ГТБ. Ф. 18. Л. 36).

«Так неспокойно на душе…»

Стихотворение — Ст-19. С. 219.

Строчка дала название сборнику Володина «Так неспокойно на душе…» (СПб.: Советский писатель, 1993).

С. 171

Кино после исторического пятого съезда кинематографистов.

13–15 мая 1986 года состоялся V-й «перестроечный» съезд Союза кинематографистов. Съезд сменил руководство Союзом кинематографистов, первым секретарем правления СК СССР был избран Э. Климов (1986–1988), съезд покончил с цензурой, снял с полки десятки фильмов, объявил переход проката на рыночные рельсы.

М. И. Туровская вспоминала: «Мы были умны и мы были правы, когда говорили о прошлом. Но мы были удручающе непрозорливы и недальновидны, когда заходила речь о будущем» (цит. по: Плахов А. Последняя модернистская революция. URL: https://kinoart.ru/opinions/poslednyaya-modernistskaya-revolyutsiya-kak-pyatyy-sezd-kinematografistov-pohoronil-sovetskiy-ofitsioz).

«Кончено, это бунт. Неуправляемая стихия, движимая самыми разными силами, иногда встречными потокам, и неразумная, невычисляемая, непредсказуемая, единая, пожалуй, только в одном — в общем каком-то вопле: „Вы нам надоели! Все, все! Хотим — новых! Каких угодно, пусть хуже, но — не этих, других, любых! Надоели! Все!“ <…> Словом, бунт! <…>

22.30. В зале остались избранные члены правления. Пленум. Тишина… Так кто все-таки!

Элем Климов!

Вот так.

Остальных секретарей он назовет завтра…

Идем на банкет гости заждались!.. <…>

„Что же это будет? — вопрошает Михалков-старший. — В июне наш съезд, я выступаю первым, этак и меня могут зашикать?!“» (Гребнев. С. 344–345).

И, действительно, волна перемен прошла по всем творческим союзам.

Г. Яновская рассказывает: «После „приемки“ („Собачьего сердца“) критики поднимаются ко мне в кабинет, а начальники собираются уходить. Так принято. Они должны „подумать“, точнее соотнести свои впечатления с партийным начальством. А без этого решения спектакля не будет. <…> И критики начинают обмениваться впечатлениями… говорят замечательные слова мне, артистам. Мнение — единодушно восторженное. <…> Потом Олег Ефремов попросил сыграть спектакль для первого съезда Союза театральных деятелей, вновь организованного вместо ВТО. Я ему объясняю, что я бы с радостью, но спектакль у меня еще „не принят“… Ефремов позвонил начальникам, они уже были запуганы странным запахом новых времен. Я тут же получила справку о приемке спектакля, и мы сыграли „Собаку“ для первого съезда СТД. <…>