Записки нетрезвого человека

наши войска оказались в Эстонии, Латвии, Литве, а не их войска у нас?

Почему

они добровольно присоединились к нам, а не мы к ним?

Эстония, Латвия и Литва были присоединены к СССР вследствие подписания в августе 1939 года договора о ненападении между Германией и Советским Союзом (пакта Молотова — Риббентропа). Юридически Литва, Латвия и Эстония были подчинены советским правовым нормам, капиталы и имущество граждан национализированы, культура русифицирована, население подверглось массовым арестам и репрессиям. В мировой историографии действия СССР расцениваются как оккупация и насильственное включение этих прибалтийских стран в состав СССР. В 1991 году правительство РСФСР признало эти действия как аннексию.

См. стихотворения «Воспоминания о сороковом годе», в связи с 10-летием оккупации Прибалтики, стихотворения «В Таллине. 50-й год», «В Вильнюсе. 50-й год», «Еще в Вильнюсе. Годовщина» (Ст-19. С. 54–58).

С. 60

…на спинку койки был намотан провод с едва слышным радионаушником. …я прижимал его к уху и слушал нечто, напоминавшее музыку. Я не слышал ее с начала войны, забыл, что она существует.

Музыке посвящены стихотворения Володина «Я с музыкою жил тогда…», «Ты, музыка, так беспредметна…», «Тихо в доме, ах как тихо в доме…», «Соната», «В траншейных профилях земли…», «Музыка беседа с Богом» (Ст-19. С. 63, 48, 49, 52, 68, 51).

Раньше падал духом с высоких мест.

См. одноименное стихотворение (Ст-19. С. 311).

Из-за чего только не мучился!

Прозаический пересказ стихотворения «Одних обидел — знаю, виноват…» (Ст-19. С. 122).

…Небезопасное тяготение к спиртному у меня, как и у многих ровесников, отчасти появилось еще на фронте, с так называемых фронтовых ста грамм…

«Я до начала войны водки даже не нюхал. Дома у нас бывало столовое вино (отец понимал в винах и любил хорошие)… Когда нам начали выдавать водку, я свою порцию первые два дня отдавал ребятам, но потом пятеро моих друзей собрались и слили свои дневные нормы вместе. Единым духом я лихо выпил пол-литра водки. Помню только, что успел залезть в блиндаж и завалиться на солому спать» (Лотман. С. 16).

С. 61

Мы дети стольких грехов, что надо научиться хоть что-то прощать самим себе.

Время от времени в ЗНЧ сквозным лейтмотивом появляются короткие сентенции, обращающиеся к опыту Священного Писания, каждую из которых Володин старается принять, приспособить к себе. Все они, так или иначе, о вине, о долге:

«Понял слово и спытание. Это значит: послано испытание совершу грех или нет».

«Составляю списки, перед кем виноват. Прошу прощенья. <…> Грех не случается, а совершается. В результате всего предыдущего, всей жизни твоей».

«Понял слово смирение. Давно уже понял. Но то и дело забывается».

«Еще одно слово понял — искупл ени е. Все время пытаюсь что-то искупить — трудно».

«Бог мой! Приведи меня к чему-нибудь. К успокоению? К новой жизни? К единению с людьми? К преодолению пороков, слабостей моих? К смерти?

Прошло совсем немного времени, не знаю, сколько в минутах, и Он дал мне успокоение — от стыда моего за себя. Без доводов, оправдывающих меня, без новых мыслей по этому поводу. И желание общаться с людьми, сейчас, все равно с кем — так дал, просто непонятно… В проповеди, которую услышал первой, стал ощущать масштаб божественной Вселенной в сравнении с моими мучениями. Малозначительны они стали».

«Как понятны стали слова: „за грехи мои“.