Записки о музыке. Пара фраз от Алексея Сканави

Рассказывают, что великий немецкий композитор Иоганнес Брамс, который написал не только знаменитые «Венгерские танцы», но и много другой, хорошей и серьезной музыки, был весьма экстравагантным человеком со своеобразным мрачным чувством юмора. Возможно, некоторые странности поведения были вызваны его так и не разделенной любовью к жене его старшего товарища Роберта Шумана – Кларе, урожденной Вик, которой Брамс так и не решился сделать предложение даже после смерти Шумана… Брамс был близорук, но не носил очки, говоря, что благодаря этому много плохого ускользает из поля его зрения… А пройдя однажды курс лечения на водах, на вопрос врача, всем ли он доволен, или, может быть, чего-то не хватает, Брамс ответил: «Спасибо, все болезни, которые я привез, увожу обратно». А еще, один раз организаторы светского приема решили оказать Брамсу почет и уважение и предложили ему вычеркнуть из списка гостей тех, кого он не хотел бы там видеть. Брамс вычеркнул себя.

В обширную сокровищницу «бисов» фортепианного концертного репертуара входят два роскошных виртуозных этюда Пауля Шлёцера. Однако тех пианистов, которые хотят познакомиться еще и с другими произведениями этого автора, ждет разочарование. Оказывается, что кроме этих двух этюдов, отличающихся изяществом формы, детальностью отделки, невероятной приятностью для рук (можете мне поверить, как пианисту!) и красивейшими гармониями, Пауль Шлёцер больше вообще ничего не написал. Ходят слухи, что он и композитором-то не был. А эти два этюда знаменитый Мориц Мошковский проиграл ему в карты.

Когда поезд «Красная Стрела», следующий из Москвы в Санкт-Петербург, прибывает в пункт назначения, на платформе его неизменно встречает торжественная музыка. Местные жители называют ее «Гимн великому городу», и в настоящее время она является официально утвержденным гимном Санкт-Петербурга. На самом деле это не что иное, как фрагмент балета «Медный всадник», который написал известный советский композитор Рейнгольд Морицевич Глиэр в 1948 году, в возрасте 73 лет, и за который два года спустя получил Сталинскую премию 1-й степени. Интересно, что первые стихи к этому гимну написал к 250-летию города (на тот момент называвшегося Ленинградом) известный бард Александр Городницкий.

Известное стихотворение Михаила Юрьевича Лермонтова «Горные вершины», лежащее в основе знаменитого романса Александра Егоровича Варламова, в оригинале называется «Из Гёте». Правда, некоторые (те, кто давно не заглядывал в книгу) думают, что оно называется «Из Гейне», и, кстати, особо не переживают по этому поводу – в принципе, какая разница, Гёте или Гейне? А разница, я вам скажу, примерно такая же, как между Ираком и Ираном – то есть для некоторых весьма существенная. «Горные вершины» Лермонтова представляют собой действительно очень точный по атмосфере перевод стихотворения Гёте. И даже не важно, что у Гёте имелись в виду Альпы, а у Лермонтова – Кавказ.

Порой к известнейшим музыкальным произведениям накрепко прилипают названия, пришедшие, что называется, со стороны. То есть не от самих композиторов, написавших эти шедевры, а от их друзей, учеников, поклонников или критиков. Так, например, моя любимая бетховенская соната – 17-я, та самая, ре-минорная, с речитативами, в европейской культурной традиции называется «Буря». То есть Der Sturm у немцев или The Tempest у англичан. И что там такого особенно бурного (по сравнению со многими другими сонатами Бетховена), нам не совсем понятно. Если не знать, что, когда секретарь Бетховена Шиндлер спросил у него о содержании этой сонаты, композитор якобы ответил ему: «Прочитайте «Бурю» Шекспира». Но лично мне больше нравится другая смысловая ассоциация, записанная со слов Бетховена его учеником Карлом Черни, автором знаменитых этюдов. Многократно повторяющаяся фигура из четырех нот в правой руке в финале сонаты была навеяна композитору образом галопирующей лошади. Так что, с таким же успехом 17-ю сонату можно назвать «кавалерийской».

Этническая музыка была в моде во все времена. Самые что ни на есть классические композиторы порой с удовольствием обращались (тайно или явно) к народным мотивам и идеям, отправляя свою фантазию в музыкальное путешествие – или просто на дачу. Знаменитый финал ля-мажорной фортепианной сонаты Моцарта, как известно, следует исполнять alla turca, то есть по-турецки, поминутно ударяя в рефрене в тот самый «турецкий барабан». Бетховенские экосезы представляют собой не что иное, как очень модные сейчас шотландские танцы. Ведь в переводе с французского ecossaise как раз и означает «шотландский». И уж совсем мало кто обращает внимание, что всем известный фа-минорный Музыкальный момент Шуберта имеет подзаголовок “all’ongarese”, то есть «по-венгерски».