Записки о музыке. Пара фраз от Алексея Сканави

Замечательная классическая музыка, как известно, состоит из звуков. А звуки, с точки зрения физики, это не что иное, как колебания, или вибрации. От частоты этих колебаний зависит высота звука, а от амплитуды колебаний – его громкость. А что же именно вибрирует в музыкальных инструментах? Самые загадочные инструменты – духовые. Источником звука в них служит столб воздуха, который находится внутри инструмента. В струнных инструментах, независимо от их внешней красоты и от именитости сделавшего их мастера, звучат, естественно, струны. А колокольчики любого размера – от «дара Валдая» до Царь-Колокола (если бы он не вышел из строя сразу же, как только был изготовлен) – вообще звучат целиком, то есть сами же и являются источником колебаний.

Коллективное музицирование является одним из самых древних и изысканных видов развлечений человека. Ведь совместное исполнение музыки это, прежде всего, общение музыкантов друг с другом и, если повезет, то и с публикой. Когда музыкант на сцене один – это называется «сольное выступление». А когда на сцене двое или больше – это уже ансамбль. Но когда мы от дуэтов, трио и квартетов переходим к ансамблям солистов и идем еще дальше, то неминуемо сталкиваемся с извечным философским вопросом: сколько камней можно считать кучкой? Иначе говоря, где проходит тонкая грань между ансамблем и оркестром? Формально отличие очень простое: в ансамбле у каждого инструмента своя партия, а в оркестре одну партию может исполнять целая группа инструментов. Поэтому в оркестре количество музыкантов больше, чем в ансамбле, что очевидно. А вообще, лично я считаю, что ансамбль должен состоять из равноправных самостоятельных участников, а оркестром можно считать в принципе любое количество музыкантов, которые не в состоянии играть вместе без посторонней помощи, то есть без дирижера.

Все то огромное количество музыки, которое мы слышим вокруг себя, сейчас условно можно разделить на три основных типа: музыка традиционная (или, иначе говоря, народная), музыка популярная (или эстрадная) и музыка классическая (которую еще называют академической). Примерно полторы тысячи лет назад наши с вами предки тоже делили музыку на три вида. Первый, самый возвышенный, назывался musica mundana (в переводе с латыни, «мировая музыка»). Имелась в виду музыка небесных сфер, которые совершают свой круговорот согласно незыблемым музыкально-математическим законам. Следующий вид музыки назывался musica humana (или «человеческая музыка»). Этот термин относился к гармоничному функционированию всех систем организма человека, а также его души. А музыка, реально звучащая, называлась musica instrumentalis (или «инструментальная музыка»), которая включала в себя и пение, и игру на музыкальных инструментах, то есть фактически все то, что мы называем музыкой сейчас.

Люди искусства во все времена творчески тянулись друг к другу. Музыканты черпали вдохновение в лучших образцах поэзии и перекладывали их на музыку. Но к началу 20 века, видимо, качественный поэтический материал оказался в основном исчерпан, и композиторы уже стали перекладывать на музыку все, что им приходило в голову. Среди самых необычных примеров такого, принципиально нового, подхода к текстам, я бы назвал озвученное Сергеем Рахманиновым его собственное письмо Станиславскому по случаю 10-летия Художественного театра, остроумно озвученные Александром Мосоловым «Газетные объявления» (взятые, что интересно, из самых настоящих газет) и, конечно же, кантату Сергея Прокофьева «К 20-летию Октября», написанную в 1937 году на подлинные тексты классиков марксизма-ленинизма.

Как сказал композитор Керосинов (персонаж старого советского фильма «Антон Иванович сердится»), «Музыку нужно не сочинять, а изобретать!» Эта фраза от лица явно отрицательного героя выражает отношение общества 40-х годов прошлого века к некоторым направлениям современной музыки, в частности, к конструктивизму и к так называемой индустриальной музыке. Идея о том, что музыку можно изобретать, имеет под собой реальную историю. Так, известный композитор Александр Васильевич Мосолов как-то отправился на машиностроительный завод, взяв с собой карандаш и партитурную бумагу. Там он записал нотами звуки, которые издавали различные станки и другие механизмы, и составил из них масштабное симфоническое полотно под названием «Завод» или «Музыка машин», которое должно было войти в его балет «Сталь». Балет так и остался неоконченным, а оркестровая пьеса, полностью изобретенная, а не сочиненная, до сих пор нередко исполняется в концертах, посвященных русскому авангарду прошлого века. Эта музыка, в свое время считавшаяся невообразимой какофонией, сейчас воспринимается уже далеко не так ужасно, особенно на фоне всего того, что было написано композиторами за несколько последующих десятилетий.