Записки о Панемской войне (СИ)

— Что за бред? — высокомерный ответ не очень-то вязался с ее нарядом, отчего прозвучал еще более интригующе, — Разве честная капитолийская девушка не имеет права насладиться последними днями летнего тепла и как следует расслабиться?

— Расслабиться? — удивленно произнес парень, — ты часом не больная, как эта… как её там… — он ненадолго стих, вспоминая выпавшее из головы имя, -… Энни?.. Разве так расслабляются?

— А как? С колодками на ногах, с которых боишься грохнуться, с веригами на спине и груди, чтобы держать осанку, и с кучей всякого цветного дерьма в волосах? — говоря эти слова Труде вспоминала последние две недели, когда каждый день они экспериментировали на студии с ее сценическим образом. Это было интересно. Первые пятнадцать минут, потом начинался какой-то унылый ад… Никто не знал, как должен выглядеть совершенно новый участник старого шоу, и всякий стилист считал своим долгом испробовать что-нибудь свое, отталкивая и перебивая других, но каждый раз главный распорядитель, глядя на её очередной наряд, обрушивался на лишённых изобретательности и вкуса недотёп… — Лично мне, чтобы по-настоящему отдохнуть, нужно погулять босиком, — она попыталась движением головы забросить распущеннные волосы себе за спину, но так ловко, как это выходило у девок-бондов из оранжерей, у неё не получилось, не хватало ни опыта, ни сноровки… «Как они им не мешают… Лучше голову побрить, чем вот так», — подумала она про себя, капитолийцу же ответила, попытавшись придать своему голосу оттенок уверенности в себе и основательности, — Только когда я босиком, я свободна и счастлива, когда подошвами ног я скольжу по отполированным веками тёплым камням, когда меня обдувает чуть заметный свежий ветерок и слегка пригревает ласковое солнце, когда всё вокруг меня складывается так, как в сегодняшний чудесный вечер, тогда я чувствую, как моё тело наливается новой силой… Вот ты говоришь, что ты любишь Капитолий, а ты можешь сказать, какой он? Гладкий и нежный как шелк или, наоборот, грубый как наждак? Горячий, как сковородка или теплый, как руки мамы? Приятный он или отталкивающий? Высушенный, как бетонная плита, или влажный, как морской берег? Липкий и пачкающий, моментально пристающий к ногам черной грязью, как покрытый вареньем пирог, или стерильно чистый, как политая белой глазурью тарелка в доме аккуратной хозяйки… Пока между твоим миром и тобой полоска из кожи мертвой свиньи, забитой в 10 дистрикте, ты не ответишь на такой вопрос… Не найдёшь, что ответить… — закончив слегка наигранным тоном, словно то был сценический монолог, она повернулась к невеже и произнесла примирительно, — Тебя, кстати, как зовут? И что ты знаешь про Энни?

— А, пожалуй, в твоих словах что-то есть… — задумчиво протянул неприятным голосом собеседник, глядя словно мимо Труде, — помню фурор, что произвела некая Джоанна Мэйсон, когда на парад трибутов и интервью Цезаря… стилистка Милли вывела её босой королевой лесной чащи.* Только что пересматривал её фантастический сезон, когда узнал, что её выбрали на Квартальную Бойню… А про Энни? Про Энни я ничего особого и не ведаю, просто так… ну, разве что она девушка явно с приветом… я же по мере сил увлекаюсь Играми, как все мои друзья и подруги. Конечно, я собираю кое-какие детальки о победителях… Меня Фортунат зовут, если что… — он немного замялся и после паузы осторожно спросил, — А тебя что, совсем не интересуют Игры?

Труде ничего не ответила капитолийцу, только загадочно улыбнулась, он же продолжил свои вопросы:

— И у тебя что, на самом деле много работы? Это сегодня так редко…

— Знаешь, Фортунат, — Труде говорила так, словно не слышала парня, — у Джоанны до победы было едва ли больше одной пары туфель. Она их, конечно, берегла, и оттого фантазия стилистки была ей…

— Откуда ты знаешь, что в дистриктах живут именно так, как ты говоришь?

— А разве там также сыто и благополучно, как у нас?

— Конечно, чуть-чуть похуже, но и не так плохо, как говорят некоторые болтуны, а вы им верите и… — в этот момент девушка повернулась ему всем корпусом, он увидел белую розу над левым ухом и осёкся.

— О, нет, продолжай, пожалуйста, я в нетерпении узнать, что там говорят некоторые болтуны, — снисходительно сказала переводчица.