Записки о Панемской войне (СИ)

Тем временем, обычные изображения экранов ситуационного центра, словно цирковые звери, повинующиеся взмаху трости укротителя, расступились и разбежались на боковые панели, а всё центральное пространство было занято покрытой водой площадкой у Рога. Труде была уже на своём месте и вещала что-то запредельно премудрое, во что Бьорн совершенно не хотел вникать. Но даже если бы он и захотел это сделать, звериный вопль не позволил бы ему этого. От этого крика передёрнуло не только весьма трепетную, как большинство девушек этого возраста, Бонни, но и всегда флегматичного Фредрика.

Кричала Пейлор, увидевшая поднимавшуюся из воды на стартовом диске Цецелию.

========== 20. Партия Брунгильды ==========

«Вёр-всезнающая! * Что с ней?!»

Чтобы выполнить профессиональный долг — пробежать глазами всех участников — спецкорреспондентке хватило тех мгновений, пока звучала над ареной то фирменное «добро пожаловать!» Темплсмита, впервые за несколько десятилетий прозвучавшее в записи из-за отказа обиженного мэтра выйти в прямой эфир под началом Хевенсби. Отсмотренные за недели подготовки многие часы записей и тысячи взятых крупным планом стоп-кадров не прошли даром: своим видом Фиделию не удивил никто. Сосредоточенные, как всегда, профи; искажённое лицо Джоанны; совершенно тупая физиономия несчастного Лая, не понимающего, что с ним происходит; напоминавшие театральные маски личины морфлингистов и широкая во все зубы улыбка О’Дэйра…

Вот там Цецелия. С каким-то оттенком надежды в затравленном взгляде. (Использовав вчерашнюю сутолоку в обесточенной студии Фликерманна, Труде наткнулась на неё и выпалила, не считаясь с возможными последствиями: «Завтра будете бежать за мной. Привет от Твилл!» И тут же скрылась, не оставив той шанса на расспросы.)

Точно таким, каким он должен быть, предстал и Пит Мелларк. Слегка надменный, чуть-чуть брезгливый, решительный и элегантный мальчик. С высоты её двадцати четырёх исполнившихся лет, успешной Авантюры и завидного положения в обществе, он, конечно, выглядел мальчиком. Особенно до того самого счастливого момента, как он одной фразой спас её вчера от позора на весь Хауптшадт и на все гау Валльхалла, которые так и не увидели её в непотребном для девушки-фрельсе обличии. Уже в тот вечер она моментально и напрочь забыла все те саркастические, а то и откровенно презрительные эпитеты, которыми награждала Пита из комментаторской во время прошлогодней трансляции. Да она не отказалась бы от них и накануне утром… «Он же хитёр, как Локи, и светел, как Хеймдалль, умён и красноречив, как Браги, великодушен и учтив, как Зигфрид, и прекрасен, как Бальдр. Как же я этого не увидела», и ей вновь и вновь хотелось вернуться глазами к его небесно-голубым глазам и рассматривать его покрытое солнечными веснушками лицо, уже не казавшееся ей нескладным и приплюснутым. Если бы только было можно, она смотрела бы на него до тех пор, пока Ёрмунганд не перегрызёт корни Иггдрасиля…

Все выглядели, что надо… И только Кэтнисс… Почему она в слезах? Почему она растрёпана так, будто только что билась в истерике? Что произошло с ней в эту ночь? Или уже утром? В планолёте? Или в стартовом комплексе? «Мне жаль ребята, но я не с вами…», — надоедливо напомнил внутренний голос, но многократно усиленный динамиками удар гонга положил предел неуместным раздумьям.

Для того, чтобы покинуть платформу поверх Рога и устремиться по каменной дорожке в сторону стартового диска Цецелии, корреспондентке хватило нескольких мгновений. Кумир её детства почти не умела плавать. Впрочем, как большинство из двадцати четырёх. Они беспомощно барахтались в воде и не тонули только благодаря вшитым в комбинезоны спасательным поясам. С каким гомерическим хохотом встречали зрители у экранов эти неловкие усилия былых кумиров — победителей прошлых лет — достичь твёрдой земли, оставалось только гадать.

— Целли, руку! — Труде с удовольствием заметила, что мать троих детей сумела довольно близко подобраться к дамбе, встала на колени и насколько было возможно протянула ей правую ладонь.

— Кто ты? — сделав пару гребков Цецелия ухватилась за руку странной капитолийки, по какой-то дикой причуде внедрившейся туда, где не положено было быть никому из посторонних.

— Лезьте, не спрашивайте!

Вытащить женщину из воды и поставить на ноги получилось у Труде легче, чем она могла себе представить.

— Хочу взять у Вас интервью, дорогая Победительница. Разве не хотите быть первой? Укромный уголок в секторе шесть, пока тут идёт сражение.

Переводчице приходилось говорить одновременно и для влекомой за собой на край озера Цецелии и для вездесущих камер. И для женщины-трибута, и для всех остальных — от Плутарха и до последнего зрителя — слова должны были прозвучать убедительно. А вдруг, с ужасом думала про себя Труде, она заартачится? Придётся ли её тогда вырубить и тащить на себе? Впрочем, Цецелия не думала сопротивляться пришелице, напротив, она покорно побежала вслед за ней.