Записки о Панемской войне (СИ)

Из мстительного забытья ее вывел высокий, слегка надтреснутый голос Эйнара Гуннарссона. Проектировщик оранжерей не владел языком Панема и говорил на своем наречии, которое когда-то с непривычки казалось бывшей учительнице сплошным потоком ругательств. «Жаба, наверное, думает, что он требует посадить ее на кол, и скоро напрудит от страха хорошую лужу», — злорадствовала она про себя, между тем как валльхаллец всего-навсего благодарил рассказчицу за то, как она обрисовала его дочь Труде. Улоф почтительно дал ему закончить и пересказал Энобарии суть его речи.

— Может быть, у Вас есть к нам какая-нибудь просьба, госпожа Гардинер? — произнес он в завершении с легким поклоном.

— Конечно, советник! — резко ответила профи. — Я хотела бы знать, что происходит у меня дома… Во Втором! — последние слова прозвучали уже каким-то совсем другим споткнувшимся о невидимое препятствие тоном.

Для Твилл, приготовившейся к тому, что Энобария захочет выторговать что-нибудь для себя, ее просьба оказалась неожиданным откровением. Тем большим, что Улоф, по всей видимости, решил окончательно добить уроженку Восьмого:

— Понимаю Вас! Вы хотите знать, как там Оливия? Прекрасно помню Вашу Жатву, Ноби!

В этот самый момент смутное воспоминание о той самой Жатве, во время которой трибутом от Восьмого была избрана Летисия Шенк, стало вновь обретать очертания в голове у Твилл. Оливия из Второго была ровесницей сестры Пэйлор, худенькой и запуганной девочкой с большими голубыми глазами на мокром месте. Но возглас восемнадцатилетней Энобарии: «Есть доброволец!» — навсегда переключил на нее око телекамеры. «Почему мы никогда не задумывались о том, что профи спасают детей своих соседей по Дистрикту?» — недоумевала бывшая учительница. — «И почему это настолько очевидно этим…?» Она недовольно посмотрела на Торвальдссона: «Ну, конечно, для них наше дело — сторона. А со стороны, конечно, виднее… Неужели ты думаешь, Твилл, что они должны были вмешиваться? Зачем бы им это сдалось?» — говорила она сама с собой.

— Первую Жатву… — Вторая не задумываясь поправила оберландрата, заставив того понимающе кивнуть в ответ, — Оливия стала прекрасным технологом на алюминиевом заводе, мы стали почти-что сестрами, и с тех пор я навещала ее каждый год в шесть вечера после Жатвы, кроме… — и тут её голос как будто увяз в зыбучем песке, и она так и не заставила себя произнести, по какой причине не смогла повидаться с подругой.

Признание мало вязалось с хорошо запомнившимся Твилл образом энергичной профи, радостно и без всяких задних мыслей вопящей приветствия в сторону беснующейся от воодушевления толпы поклонников. Картинку с церемонии выбора трибутов во Втором настолько усердно тиражировали камеры КапитолТВ и копировали валльхалльские обозреватели, что она, казалось приросла к Энобарии совершенно намертво.

— Надеюсь, Ноби, с ней все хорошо… Пока хорошо. Партия Тринадцатого пыталась бомбить Орешек, но потеряла треть своих планолетов в воздушных боях. Их план провалился. — Улоф старался говорить максимально бесстрастно, всей своей интонацией давая понять, что его дело тут, действительно, сторона. — Ты довольна?

— Я была бы довольна, узнав, что дорогие мне люди живы… и более-менее здоровы… — парировала женщина, исподлобья посмотрев на Торвальдссона. — Вы, советник, очевидно, просто не в курсе…

— Герда! — оберландрат повернулся к дочери, как будто не заметил выпада профи, и взглядом показал на Коринну. Олгерд, моментально понявшая, что сейчас начнется нечто, что юной Сноу не следует видеть, взяла ее за рукав, привлекая внимание к стоящим у входа в оранжерею копьям. Глаза у девочки, изрядно утомившейся необходимостью высиживать в тишине на странном собрании, заблестели, и она сама подскочила с места, едва ли не потащив Одгерд за собой вон из помещения.