Записки о Шерлоке Холмсе

Тревор-старший жил вдовцом, и мой друг был его единственным сыном. Дочь, насколько я слышал, умерла от дифтерита в Бирмингеме, куда поехала погостить. Старший Тревор чрезвычайно меня заинтересовал. Заметного образования он не получил, но обладал незаурядным умом и недюжинной физической силой. В книги он вряд ли заглядывал, зато много путешествовал, немало повидал и хранил в памяти весь накопленный опыт. Это был коренастый, плотного сложения человек с копной седоватых волос. На его загорелом, обветренном лице выделялись голубые глаза, глядевшие пронзительно и чуть ли не свирепо. Однако в округе он слыл добряком и щедрым благотворителем, а выносимые им судейские приговоры отличались мягкостью.

Однажды вечером, вскоре после моего приезда, мы, пообедав, сидели за бокалом портвейна. Младший Тревор заговорил о моей наблюдательности и способности к умозаключениям, из которых я уже успел выработать систему, хотя тогда еще не представлял, какую роль она сыграет в моей жизни. Старик, выслушав рассказ о моих двух-трех пустячных достижениях, по всей видимости, считал, что мои таланты сыном явно преувеличены.

«Ну хорошо, мистер Холмс, – молвил он, добродушно посмеиваясь. – Чем я не подходящий объект? Испробуйте ваш метод на мне».

«Боюсь, многого извлечь мне не удастся, – ответил я. – Рискну предположить, что последний год вы опасались чьего-то нападения».

Смех замер на губах старика, и он потрясенно уставился на меня.

«Да, действительно, – подтвердил он и повернулся к сыну: – Ты знаешь, Виктор, когда мы разогнали шайку браконьеров, они пригрозили нас зарезать, и сэр Эдвард Хоби вправду пострадал. Я с тех пор держусь настороже, но как вы об этом догадались?»

«У вас превосходная трость, – пояснил я. – Судя по надписи, она у вас не больше года. Однако вы не поленились просверлить набалдашник и влить внутрь расплавленный свинец, чтобы обзавестись внушительным оружием. Я заключил, что вы вряд ли стали бы принимать такие меры предосторожности, если бы не чувствовали какой-то угрозы со стороны».

«Что еще?» – с улыбкой спросил Тревор.

«В молодости вы довольно много занимались боксом».

«Опять в точку. Как это вы определили? Нос у меня кривоват?»

«Нет, по форме ушей. Они у вас по-особенному сплющены и уплотнены, как это бывает у боксеров».

«Еще что?»

«Мозолистые ладони свидетельствуют, что вы немало потрудились землекопом».

«Да, все свои деньги я заработал на золотых приисках».

«Вы побывали в Новой Зеландии».

«И это верно».

«Посетили Японию».

«Не отрицаю».

«А еще вы были очень тесно связаны с человеком, инициалы которого Дж. А., но потом постарались выбросить из головы всякую о нем память».

Мистер Тревор медленно выпрямился, устремил на меня свои большие голубые глаза, застывшие от ужаса, и рухнул без чувств на скатерть, усеянную ореховой скорлупой.

Можете представить, Ватсон, как мы были потрясены. Впрочем, обморок длился недолго: когда мы расстегнули старику воротник и обрызгали лицо водой из чаши для ополаскивания пальцев, он два-три раза глубоко вдохнул и снова уселся в кресло.

«Ах, мальчики! – с натянутой улыбкой произнес он. – Надеюсь, я не очень вас испугал? На вид я здоровяк, но сердце пошаливает – чуть что, и ноги подламываются. Не знаю, как у вас это получается, мистер Холмс, но, сдается мне, все сыщики – что в жизни, что в книгах – по сравнению с вами сущие младенцы. Это ваше истинное призвание, сэр; поверьте человеку, который немало повидал в жизни».

И вот именно этот совет, вкупе с преувеличенной оценкой моих способностей, впервые – поверьте, Ватсон, – заставил меня осознать, что простое хобби может стать серьезной профессией. В ту минуту, однако, все мои мысли были поглощены внезапным недомоганием хозяина дома.

«Надеюсь, мои слова никак вас не задели?» – спросил я.

«По правде сказать, вы и впрямь коснулись больного места. Могу я спросить, откуда вам это известно и многое ли?»

Тревор силился сохранять полушутливый тон, но его взгляд выдавал глубоко затаившийся страх.

«Объяснение самое простое, – сказал я. – Когда вы засучили рукав, чтобы втащить рыбу в лодку, на сгибе вашего локтя я заметил татуировку – Дж. А. Она все еще была различима, но расплывчата, а кожа вокруг потемнела: ясно, что буквы старались вывести без следа. Очевидно, эти инициалы когда-то были вам очень сродни, но впоследствии вам хотелось о них забыть».

«Ну и зоркость! – воскликнул Тревор с облегчением. – Все было именно так. Но довольно: худшие из призраков – те, кто был нам дорог. Пойдемте в бильярдную и спокойно выкурим по сигаре».