Записки о войне. Стихотворения и баллады

В рабочем городке Солнечногорске,
В полсотне километров от Москвы,
Я подобрал песка сырого горстку —
Руками выбрал из густой травы.

А той травой могила поросла,

А та могила называлась братской.
Их много на шоссе на Ленинградском,
И на других шоссе их без числа.

Среди фамилий, врезанных в гранит,

Я отыскал свое простое имя.
Все буквы — семь, что памятник хранит,
Предстали пред глазами пред моими.

Все буквы — семь — сходилися у нас,

И в метриках и в паспорте сходились,
И если б я лежал в земле сейчас,
Все те же семь бы надо мной светились.

Но пули пели мимо — не попали,

Но бомбы облетели стороной,
Но без вести товарищи пропали,
А я вернулся. Целый и живой.

Я в жизни ни о чем таком не думал,

Я перед всеми прав, не виноват,
Но вот шоссе, и под плитой угрюмой
Лежит с моей фамилией солдат.

Баня

Вы не были в районной бане
В периферийном городке?
Там шайки с профилем кабаньим
И плеск,
     как летом на реке.

Там ордена сдают вахтерам,

Зато приносят в мыльный зал
Рубцы и шрамы — те, которым
Я лично больше б доверял.

Там двое одноруких

               спины
Один другому бодро трут.
Там тело всякого мужчины
Исчеркали
       война
           и труд.

Там по рисунку каждой травмы

Читаю каждый вторник я
Без лести и обмана драмы
Или романы без вранья.

Там на груди своей широкой

Из дальних плаваний
               матрос
Лиловые татуировки
В наш сухопутный край
                занес.

Там я, волнуясь и ликуя,

Читал,
    забыв о кипятке:
«Мы не оставим мать родную!» —
У партизана на руке.

Там слышен визг и хохот женский

За деревянною стеной.
Там чувство острого блаженства
Переживается в парной.

Там рассуждают о футболе.

Там с поднятою головой
Несет портной свои мозоли,
Свои ожоги — горновой.

Но бедствий и сражений годы

Согнуть и сгорбить не смогли
Ширококостную породу
Сынов моей большой земли.

Вы не были в раю районном,

Что меж кино и стадионом?

В той бане

       парились иль нет?
Там два рубля любой билет.

«У офицеров было много планов…»