Записки одной курёхи

Дальше пробел в две страницы и записи подслушанного у Степки и Серого. Стало быть, лето, стройка. Степка месяца два строил нам сени и крыльцо. В пятом часу являлся Серый, садились курить. Проходя, я высматривала на рубахе Серого стеклянную пуговицу в виде желтого утенка с красным носом, споротую с детского платьица. Мой подарок! В их кислотном отделении работнику полагалось иметь стеклянную пуговицу. В случае падения в ванну с кислотой железные зубы Серого, его кирзачи, его штанищи – все растворится без остатка. Стекло кислота не брала. Дружки обдумывали предстоящий вечерок. Они были должны всем в Жердяях. Бабка Дуня и две другие самогонщицы заворачивали их с порога. Тем не менее они напивались. Засыпая, я слышала их пьяное бубнение на скамейке у ворот Серого. Бубнение пересыпалось «черными словами» (Капино выражение), то есть матерщиной.