Записки пинчраннера

Поскольку обе враждующие революционные группы материально зависят от Могущественного господина А., давайте выясним, что думает о нем рядовой член, любой из них. Ребята, находящиеся сейчас в фехтовальном зале «Реабилитация», принадлежали прежде и к той, и к другой группе, но их подозревали в намерении дезертировать и поэтому не посвящали в подробности. Вы не знаете подходящего человека?

Может быть, Ооно Сакурао? Я с ней знаком по движению против строительства атомных электростанций… Если она что-либо знает — думаю, расскажет.

Ооно Сакурао! Прекрасно! — с горячностью, какой я от него и не ожидал, согласился Добровольный арбитр. — Она человек железный!

Железный?.. Что-то я этого не заметил, да и нельзя сказать, что она оказывает влияние на революционную группу, стоящую во главе движения.

Нет, она человек железный, давний участник движения! — сказал Добровольный арбитр, подбирая наиболее сильные выражения. В голосе его звучало восхищение. — Она была единственным членом группы среди учащихся известной женской гимназии. Решив, что она любовница руководителя, враждующая группировка схватила ее. Устроили ей допрос. Требовали, чтобы она открыла тайник, где скрывается руководитель. В то время даже желторотые члены революционной группы соблюдали нормы этики — ее не изнасиловали, хи-хи-хи. Просто поиздевались. Во всяком случае, это было время, когда существовала этика, заставлявшая блюсти чистоту. Ее увезли лечиться в Европу, но, как только она вернулась, сразу же приступила к организации гражданского движения — сильный у нее характер… В любой группировке можно найти людей, которые относятся к ней с большим уважением. — Добровольный арбитр весь дрожал, глубоко задумавшись, словно забыв о своих странных умозаключениях.

Мною тоже почему-то овладело мрачное настроение, а когда я позвонил будущей киносценаристке, она, точно была где-то рядом и слышала наш разговор, ответила мне грустным голосом. Она как раз отправляла на отдых в горы — там дача ее богатых родителей — тех ребят, которых до сегодняшнего утра держали под арестом, и организаторов движения за их спасение. Я объяснил ей, что не один, а с Добровольным арбитром и что за нами увязались два сыщика, и она согласилась выйти к нам. Местом встречи Ооно назвала корейский ресторанчик в Синдзюку. Соглашаясь на предложенное ею место встречи, я исходил из того, что, мне хоть и придется все это время смотреть ей прямо в лицо, лицо ее будет скрывать чад жарящегося мяса. Жалкая попытка восемнадцатилетнего избежать новых унижений. Вряд ли она, ветеран гражданского движения, не предусмотрела всех практических деталей. Кроме того, она хотела побыстрее накормить Справедливца — так сказала Ооно. Спразед-ливцем она называла руководителя движения против строительства атомной электростанции на Сикоку. Я удивился, но она объяснила мне, что, прочтя сообщение в сегодняшних газетах, поняла: будет полезно приютить у себя Справедливца, такого праведного человека, и даже привести его на встречу с нами. Мы с Добровольным арбитром, не читавшие сегодняшних утренних выпусков, вдруг болезненно ощутили свою неинформированность и, перед тем как сесть в электричку, накупили оставшихся в киоске газет.

Просмотрев их, мы убедились, что там нет ни одной статьи, в которой сообщалось бы что-то новое о покушении на Патрона по сравнению с новостями, которые передавали вчера вечером по телевидению. Видимо, особо контролировались сообщения о характере ранения Патрона и его теперешнем самочувствии. От репортеров держали в тайне даже то, о чем сказал мне по телефону секретарь. Однако в одной статье в экономической газете я обнаружил сообщение, что именно Патрон является закулисным руководителем концерна, контролирующего треть атомных электростанций в Японии и обладающего монопольным правом на строительство атомных электростанций в Южной Корее. Я почувствовал себя обманутым, и это было очень неприятно. Зачем же тогда я так старался? Ведь если Патрон в самом деле крепко держит в своих руках атомные электростанции в Японии и за ее пределами, то моя роль сводилась к тому, чтобы быть мальчиком на побегушках, помогающим ему удерживать власть в своих руках. Когда Патрон начал переговоры, имеющие целью убедить Канаду при посредничестве японского концерна продать Южной Корее атомный реактор, я отбирал критические статьи, появившиеся в европейской прессе. Причем собирал эту нужную Патрону информацию за смехотворно малую плату… Получая свое мизерное вознаграждение, преисполненный благодарности, я полагал, что Патрон совершенно бескорыстно, лишь из добрых побуждений ежемесячно платит мне деньги, и безропотно снабжал его информацией. Но оказалось, что я был не более чем дешевой рабочей силой и за нищенское вознаграждение выполнял действительно чрезвычайно важную работу.