Записки промышленного шпиона (сборник)

– Ну да! – взъярился Отис. – Когда пьяные матросы устраивали драки на набережной, вы не торопились вмешиваться, а когда безобидная морская тварь напугала двух-трех идиотов, вы сразу взялись за крупнокалиберную винтовку. Где справедливость? Почему меня не допустили к останкам глоубстера?

– Они представляли большую опасность, тебе ли не знать этого, сынок?

– А Мелани? Для нее это не опасно? Разве не она первой начала хоронить своих идиотов?

– Мелани умеет правильно распределять силы, сынок.

Но Отис не собирался сдаваться.

– На горе, шериф, над лабораторией, находятся заросли мэтонии, – заявил он. – Это самый нежный из всех известных нам видов папоротника. У него перышки как у птички. Если завтра Мелани выкосит эту рощицу, это тоже будет означать правильное распределение сил, шериф?

– Она не сделает этого, сынок.

– Но что она сделала с глоубстером?

– Оставь, сынок, – смягчился шериф. – Я знаю, у тебя сердце не злое, но люди не любят, когда ты выступаешь в пользу бацилл.

– Каких бацилл? – опешил Отис. – Глоубстер не бацилла, шериф, учитесь смотреть на жизнь глубже. Глоубстер – реликтовая форма жизни, шериф. Подарок веков, прихотливая игра природы, эхо вечности, перед которым следует благоговеть. А что вы сделали с этим? – Отис хватил полстакана виски, его глаза сразу затуманились.

– Вы правы, шериф, – вступил в разговор Берримен. – Кирк не умеет правильно распределять силы. А сердце у него не злое, в этом вы тоже правы. Кирк приносит вам свои извинения, шериф.

Я с удивлением следил за происходящим.

Они явно произносили какие-то внешние слова. Смысл, какой-то истинный смысл сознательно выносился ими за скобки. Несомненно, они знали гораздо больше, чем я, и понимали друг друга. К тому же (я это понял) шериф заглянул к Джеку не ради рубашки Отиса. Он успел обшарить взглядом комнату. Он явно учел количество бутылок и состояние каждого из нас. Он сделал какие-то свои выводы. И какие-то свои выводы сделали Берримен и Отис. Потом шериф перевел взгляд на меня:

– Я вижу, болезнь сильно сказалась на тебе, сынок. Я видел тебя два месяца назад, ты кашлял, но выглядел крепче. Мадам Дегри беспокоилась за тебя. И голос у тебя сел, сынок.

– Ничего, – кивнул Джек. – Все идет как надо. Эл уже выходил в город.

Предупреждая возможные вопросы, я сам спросил:

– Эпидемия ведь пошла на спад? Да, шериф?

– По крайней мере, Мелани так считает.

2

– Зачем он приходил? – спросил я.

– Такой же чокнутый, как Кирк! – Берримен выразительно глянул на меня, он явно не хотел говорить при Отисе. – Тут многие чокнулись за два месяца, сам убедишься. А до тебя, Кирк, шериф точно доберется, – пригрозил Джек. – Я сразу понял, что стычку затеял ты. Странно, что тебе удалось сбежать от ребят шерифа.

– Он набрал полных придурков, – презрительно выдохнул Отис, поудобнее устраиваясь в кресле. Он опять протрезвел, как после таблетки пурина. – Никаких проблем. Я знаю, как надо обращаться с придурками.

Джек поднял телефонную трубку.

– Кирк, можно ли предсказать высоту штормовой волны?

Отис проскрипел высокомерно:

– Дай мне достаточную информацию о ветре, о длительности его действия, о его направлении, скорости и разгоне, и я тебе с большой точностью предскажу возможную высоту волн еще за сутки до шторма. – Он вдруг обернулся ко мне: – Ты, Эл, конечно, далек от науки. Сужу по некоторым твоим замечаниям. Так вот, запомни, – он, собственно, говорил это для Джека, – волну создает ветер, только ветер. Максимальная высота волны всегда зависит от скорости ветра, от длительности его воздействия и от разгона, то есть от расстояния, на котором ветер продолжает действовать на поднятую им волну. Ты понял? – подозрительно спросил он. – Чем больше разгон, тем выше волна. Это просто.

– Кирк, – Джек все еще держал трубку в руке, – до какой глубины может доходить волнение?

– А это еще проще, Джек. Глубина, до которой распространяется действие волн, определяется их длиной. На глубине равной половине длины волны волнение практически отсутствует. Что там с погодой?

– Все то же, – сухо ответил Джек, выслушав сводку по телефону. – Пока тихо, но циклон развивается. Какой-то умник дал ему хорошее имя. Этот циклон может здорово встряхнуть нас. Его волчок уже раскрутился, Кирк. Так что поднимайся.

– Зачем?

– Ты забыл? Мы идем к аптеке Мерда. А ты ложись, – заявил он мне, не слушая причитаний Отиса. – Прими душ и ложись. Ночь предстоит нелегкая.

3

Совет был правильный.

Оставалось только уснуть, но как раз это не получалось.

Шторы я задернул, комнату заволокли зеленоватые сумерки, тускло отраженные в зеркале. В них глох звон цикад, доносившийся снаружи, в них глохли неясные шорохи, непонятно чем рожденные. Город – оглохший, немой, придавленный зноем – лежал за узкими окнами. Полный молчания, темных страхов, затаенных надежд, внимательно следящий за мрачными цифрами в ежедневной газете, печально провожающий взглядами из приотворенных окон угрюмые санитарные фуры; город, сохранивший на старых рекламных щитах черное солнце с тонкими лучами-протуберанцами.

Я невольно повел плечом.