Записки психотерапевта. Многообразие экзистенциального опытаобразие экзистенциального опыта

Появилась стюардесса, ее бледное лицо выражало смирение. Она сказала как во сне: «Набираем высоту. Летим Куйбышев» Предлоги стали необязательными. Телеграфный стиль Хемингуэя, которому его обучал Эзра Паунд. Мы летели в полной тишине, как будто самолет перевозил покойников, но ведь и действительно все мы немного умерли.

Мы сели в Куйбышеве и выходили по одному. Мне пришлось замысловатыми па спускаться по трапу, мотаясь между холодильными сумками, но я заметил, что каждый, спустившись, становится на колени и целует землю. И я был как все: встал на колени и поцеловал горячий асфальт. Была знойная июльская ночь, горячий воздух струился, вокруг стояли кареты «Скорой помощи» и пожарные ЗИЛы. К нам подошли люди и отвели к автобусу. «Вас повезут в город, в кинотеатр, будут показывать фильмы», – сказали эти люди. Тогда я попросил немного задержаться, мне помогли доставить сумки с мочой в медпункт аэропорта Куйбышева, мы переложили их в настоящий холодильник и поехали в кинотеатр. Там нас разместили в партере, стали разносить чай и клетчатые пледы. Я зарылся в плед и произнес все обрывки всех молитв, от «Алла Бисмилля» до «Сыне Божий! Спаси и сохрани мя».

На следующий день я был уже в Москве, а биологическая жидкость была доставлена в биохимическую лабораторию ММА им. И. М. Сеченова.

Провидец

Полярная станция Ушаковская состояла из ученых, представляющих два города – ленинградские биологи из Арктического института и биологи орнитологи-цитологи из Магадана, из Института биологических проблем Севера (ИБПС). Со всеми мы познакомились на «камбузе», это был ужин и наша первая трапеза на острове Врангеля. Ученых было не очень много, все разместились за шестью столами, и нельзя было не заметить, что за каждым столом сидели две пары мужчин и женщин, исключением был пятый стол, за ним располагались два молодых человека, демонстративно непоседливых и беспокойных. «Не совсем адекватные», – промелькнуло в голове, но спросил учтиво: «А девушки где?» Они звонко, во весь голос рассмеялись и с вызовом выпалили: «А мы холостяки!» Феликс Борисович, стоявший рядом, очень тихо, так, чтобы слышал только я, произнес: «Плохо кончат». Фраза диссонировала на фоне приподнятого настроения и нарушала композицию увертюры настолько, что я не только запомнил ее, но и ощутил всю глубину и не случайность сказанного. Конечно, здравый смысл подсказывал, что мир этих бравых ребят хрупок и ненадежен, даже более – он искусственный, машинный, в нем нет природы, нет стихии и нет поэзии – все это достается мужчине от любимой женщины. Так везде – и в больших городах, и в небольшой деревне. Но на острове северные широты не шутят и ошибок компенсации не прощают.

Через год мне пришлось обследовать областную психиатрическую больницу Магадана (знаменитый «23 километр»), главным врачом которой был писаный красавец и умница Валерий Федорович Калачев. И вот однажды во время проведения психодиагностического исследования один из пациентов, прервав работу, спросил: «Наиль, а вы меня не помните? Мы с вами познакомились на Врангеле». Действительно, передо мной сидел один из тех двоих «холостяков». «А где второй?» – спросил я. «А он тоже здесь», – ответил незадачливый полярник.

Я спросил у Валерия Федоровича о судьбе этих ребят. Он рассказал, что их доставили на вертолете в состоянии острого психотического возбуждения. Все сбылось. Острота видения, вернее, провидения такова, что задолго до манифестации Феликс Борисович уже видел эту картинку, и этого было достаточно для мудреца, но все же произнес эту чеканную фразу. Не исключаю, что он при этом немного поморщился, но никто этого не заметил.

Какао из «Ласточки»

Однажды в Анадыре, городе контрастов, стоящем на вечной мерзлоте, мы обследовали студентов сельскохозяйственного техникума, будущих зоотехников и ветеринаров; поскольку пшеница в этих краях не хотела колоситься, то и в агрономах не было никакой надобности. Студенты терпеливо заполняли тестовые бланки. Приближалось обеденное время, и мы решили заглянуть в студенческую столовую, это ведь всегда интересно, к тому же совсем недавно мы и сами были студентами, вечно голодными и всегда бравшими двойную порцию пельменей недалеко от 24-й больницы на Страстном бульваре.

Мне захотелось какао. Возможно, что эта была ностальгия: родной дом, ярко-зеленая пачка «Золотой ярлык», возможно, более поздние воспоминания о студенческих отрядах ВМК – МГУ, когда на ужин меня всегда дожидалась пол-литровая банка с холодным какао. Согласитесь, что ужин в студенческих отрядах – это особое время и особое состояние, близкое к тому, что описывается как «райское блаженство».