Записки «Русского Азиата». Русские в Туркестане и в постсоветской России

— Это теперь от бывшей деревни всего три сруба осталось и все поля заросли, а раньше здесь было более семидесяти дворов и начальная школа. В аккурат на этом месте колхозный амбар стоял, рядом — кузня. В июле сорок первого отец ушёл на войну и не вернулся - пропал без вести. В конце октября в деревню пришли немцы – мы с братом пацанами были, но всё помним! Во второй половине декабря началось наступление наших войск под Москвой. Немцев как ветром сдуло! Давайте выпьем за это! — предложил Кузьмич, и мы дружно чокнулись.

— В семидесятые годы деревню разорили - неперспективной признали! – продолжал Кузьмич. Мы ведь не Прибалтика! Там, говорят, ни один хутор не тронули! Вот ты по слухам из Средней Азии будешь, там-то как было?

На минуту, я ушел в свои мысли - Кузьмич задел больную для меня тему, образно выражаясь «наступил на больной мозоль». Действительно, в отличие от других союзных республик здесь, в России, местные партийные органы действовали по принципу: «Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт». В итоге - по русской равнине, как «Мамай прошел»! Позже, по накатанной колее, команда Ельцина окончательно добила русскую деревню.

— Как там было? – очнулся я.

— В то время когда вас в очередной раз «раскулачивали» и гнали с насиженных мест, там было всё наоборот! Все кишлаки, даже в труднодоступных горах электрифицировали, повсюду проложили дороги, построили детсады и школы, дома культуры и быта, обеспечили медициной, а потом в газетах публиковали списки всё новых и новых матерей-героинь!

— Это ж надо! Значит неперспективными только нас признали! - сделал вывод Кузьмич.

Слегка захмелев, он перешел к другой теме:

— В пятидесятом меня в армию призвали - попал на Северный флот. Служил на крейсере. Летом, на последнем году службы мы стояли на рейде, и вдруг прошёл слух, что на корабле работает Особый отдел флота. Всем стало как-то не по себе: вызывают, беседуют. Пришла и моя очередь. Рассыльный передал приказ - явиться в каюту замполита. Явился. Офицер – «особист» предложил сесть. Перед ним лежала папка. Я сообразил - моё личное дело.

— Василий Кузьмич! — обратился он ко мне, - Служба у тебя проходит нормально, командиры довольны! Я ознакомился с твоим личным делом, оказывается мы с тобой земляки - я ведь тоже калужанин!

Меня это успокоило - земляк всё-таки!

— Скажу тебе Василий доверительно! - продолжал особист:

— Вашему кораблю предстоит дружественный визит в Норвегию, а это - капиталис тическая страна! Понимаешь какая ответственность ложится на всех нас? Команда должна состоять из надёжных моряков - преданных партии и Родине, каждый должен отвечать высокому званию советского человека! Мы, Василий должны избавиться от всех неблагонадёжных, и долг - таких как ты - помочь нам в этом! Давай поговорим откровенно! - предложил он.

— Поговорили! Он тяжело вздохнул, отрешенно плеснул себе из бутылки и выпил.

— Ну, а потом началось - перетрясли всю команду! Друга моего тоже… так больше и не свиделись!

Кузьмич разволновался, достал носовой платок и громко высморкался. Я понятия не имел, что ожидало «неблагонадёжных» моряков в начале пятидесятых годов, но попытался успокоить Кузьмича предположением, что ничего страшного с ними не случилось и всё ограничилось переводом их на другие корабли.

Справившись с волнением - он продолжил:

— В акваторию норвежского порта мы пришли утром. На борт поднялись лоцман и переводчик. Ошвартовались без проблем. На юте нас выстроили для последнего инструктажа. Жителям города предоставлялась возможность посетить корабль, а для личного состава в сопровождении офицеров планировались экскурсии по городу.

Команда была в парадной форме. Офицеры в чёрных брюках, белых кителях и фуражках, на левом боку — кортики. Моряки в чёрных брюках, белых форменках и бескозырках. В течение дня корабль посетили: посол нашей страны, мэр города, командующий ВМС Норвегии. Вечером того же дня командир корабля и несколько офицеров нанесли ответный визит.

На другой день с первой группой матросов я побывал в городе. Нам объяснили, что норвежцы — потомки древних викингов. Мне это ни о чём не говорило, но люди живут культурно: интересные здания, черепичные крыши, улицы вымощены камнем, кругом чистота. Из города мы вернулись к обеду. После обеда экипаж корабля начал принимать гостей — местных жителей. На палубе играл духовой оркестр, обстановка и настроение были праздничными.

И тут мне запомнился такой случай! Два молодых человека, поддерживая под руки ветхую старушку, поднялись на палубу. Когда к ним подошёл дежурный офицер, старушка, на русском языке пояснила о том, что она русская дворянка, которая с родителями была вынуждена эмигрировать из России во время революции. Слух об этом разошелся быстро, её обступили. Она обратилась со странной просьбой:

— Прошу вас, дайте мне русского хлеба!

Её желание с готовностью исполнили. Хлеб на корабле выпекался отменный! Принесли бумажный пакет со свежеиспеченным хлебом. Дрожащими руками она вынула буханку, приблизила к лицу и глубоко вдохнула запах хлеба - по её щекам потекли слёзы…