Записки счастливой прихожанки

– «Не надо ничего бояться, – процитировала я, – Господь тебя любит». И еще… тьма… свет… будет как тьма…

– Псалтирь, – неожиданно сказал Александр Иванович.

А тетя Маша прошептала:

– «Яко тма ея, тако и свет ея». Ты, главное, помни, что не надо ничего бояться. Господь все уладит наилучшим для тебя образом.

И мы поехали назад, во Львов. Александр Иванович задремал, Мария Алексеевна тоже заснула. А я внезапно проголодалась, поэтому отломила от булочки небольшой кусочек, быстро съела его и запила водой из бутылки, которую невестке дала свекровь.

Старенький «пазик» гремел всеми частями своего многострадального механизма. В салоне стояла духота, люди вытащили из сумок какую-то еду. А меня вдруг охватила радость. Усталость как рукой сняло, сиденье превратилось в самое удобное кресло, желание хорошо поесть исчезло, захотелось смеяться, петь. Все люди вокруг такие хорошие, красивые. И не трясет автобус на ухабах. И не пахнет в нем чем-то противным. Груня сейчас наслаждается ароматом свежескошенной травы, жасмина, новогодней елки, под которой лежат подарки. Я чуть не задохнулась от счастья, закрыла глаза и лишь сейчас сообразила: вернулась радость, которая падала на Агриппину, когда та стояла под куполом Храма, где работала Елена Ивановна. Радость не покинула меня навсегда! Оказывается, это ощущение может снова появиться! Но почему оно вдруг вернулось сейчас? Что произошло? Ладно бы, такое приключилось в монастыре, где сегодня побывала. Но в автобусе?

Булочка!

Неужели она причина счастья? Я отломила крохотный кусочек, съела и оказалась в море радости?! Значит, Церковь, в которую у меня больше ноги не идут, не единственный источник восторга? Ее может подарить булочка с дырками?! Ну тогда я хлеб получше спрячу, никому не дам! Насушу по совету Марии Алексеевны сухарики и начну съедать по одной штуке, когда на Груню нападет плохое настроение. Спасибо вам, незнакомый монах, за такой подарок. Но почему вы подошли именно ко мне? По какой причине дали булочку? Сказали непонятные слова про тьму? Почему из множества людей, которые определенно вас знали, выбрали именно совершенно неверующую Агриппину? Отчего не подарили хлебушек одной из тех милых старушек, которые при виде священнослужителя все разом упали на колени?

Я быстро засунула просфору поглубже в сумку. Интересно, коим образом она приносит радость? Так и не найдя ответа на вопрос, я, переполненная счастьем, крепко заснула, прижав к себе сумку с драгоценной девятичинной просфорой.

1998 год. Ксения

О том, как Агриппина узнала про рак молочной железы, рассказано в моей книге «Я очень хочу жить», и повторяться сейчас не стоит. Но в этом произведении о Ксении нет ни слова, потому что история никак не связана с лечением, хоть действие и разворачивалось в шестьдесят второй московской больнице.

Палата, куда меня положили, оказалась многоместной, зато там имелся санузел, что в девяностых годах считалось роскошью. Соседки менялись часто, мне же предстояло несколько операций, поэтому поселилась в комнате надолго. Незадолго до первого оперативного вмешательства я решила погулять. Шестьдесят вторая онкологическая больница, где нашелся замечательный хирург Игорь Анатольевич Грошев, располагается в Подмосковье. Клинику окружает лес, на территории стоят вековые ели, сосны, там повсюду разбиты клумбы с цветами. Лето девяносто восьмого выдалось жарким. Кондиционеров в палатах не имелось. Сейчас-то клиника обзавелась новым, современным зданием, а Игорь Анатольевич давно стал заведующим отделением, где палаты со всеми удобствами.

Я вышла в парк, двинулась по дорожке, запнулась, начала падать… И тут кто-то схватил меня за плечи и не дал свалиться, женский голос произнес:

– Здесь корни из земли вылезают, надо внимательно под ноги смотреть. Садитесь на скамейку, отдохните.

Я в тот миг здорово перепугалась. Воображение вмиг нарисовало картину: вот Грушенька свалилась, сломала ногу… нет, обе конечности и руки в придачу. Оперировать женщину в таком состоянии не возьмется даже Игорь Анатольевич. Мне придется ждать, пока переломы зарастут. Но доживу ли до этого момента? Если нет, то как поместить Агриппину в гроб? С покойной снимут гипс?

Я плюхнулась на лавочку.

– Вам плохо? – тихо спросила женщина, которой на вид можно было дать лет сорок.

Я выдохнула:

– Спасибо, нет. – Потом посмотрела на лавочку, увидела книгу «Консуэло» и обрадовалась: – Вам нравится Жорж Санд?

– Да, – подтвердила незнакомка, – жаль, нет продолжения, этот том уже прочитала.

– Есть, – возразила я, – только оно называется «Графиня Рудольштадт».

– Надо же! – всплеснула руками моя спасительница. – Не знала. Интересно, она продается?

– К сожалению, нет. Но у меня она имеется, – заулыбалась я, – очень старое издание, с фитой, ятями. Когда-то повезло нарыть ее в букинистической лавке. Могу позвонить мужу, он привезет. Только вам, наверное, неудобно такой текст читать.

– Нет-нет, – быстро возразила коллега по болезни, – люблю то, что выпущено до революции, дома подобных изданий много.