Записки школьного учителя (СИ)

Поверьте, завуч – собачья работа! Сколько нервов, сколько времени требуется! Составлять расписание – сущая каторга. Но конкурс на замещение столь обременительной должности на удивление всегда большой. Назначили завучем – значит, заметили, оценили. Пусть ты будешь самым плохим завучем в мире, но ведь за-ву-чем! Стоял, вроде как, на ступеньку выше других. И внуки с гордостью в голосе обронят потом: «А наша бабушка была завучем в школе». Но в целом отношение к школьному повышению по службе созвучно армейской поговорке: «Лучше иметь дочь-проститутку, чем сына-ефрейтора». Одна моя приятельница, химичка и на работе и в жизни, на педсовете обожала рисовать на тетрадном листке человечка с петлей на шее. Кульминацией ее художественного творчества становилось медленное пририсовывание на теле жертвы таблички, на которой злорадно выводились пять ненавистных букв – «завуч». Тогдашняя завуч Марина Леонидовна была женщиной хорошей, но – с придурью. Однажды первую смену – а это четыреста человек! – задержала возле центральных школьных дверей и пропускала по одному, властно вопрошая: «Что читаешь?»

Отвечали, кто во что горазд. Первоклашки испуганно лопотали про букварь. Другим было посложнее. Кто-то из старшеклассников брякнул: «Колобок!» и – аллюром по школьному коридору. « Ве-е-рни-ись!» (Марину Леонидовну просто так не обойдёшь – не объедешь).

Самое интересное – допросу подвергались и учителя. Но они были вконец испорчены образованием, слышали и о Набокове, и о Голсуорси, и о Жоржи Амаду, поэтому отвечали с великой легкостью. Правда, услышав в очередной раз «Лолита», Марина Леонидовна поморщилась (такое впечатление, что эту книгу читали коллективно – все вместе и в одном помещении).

На педсовете Марина Леонидовна подвела итоги своих исследований, поразглагольствовала на тему «Пища для ума», предположила, что теперь с ее помощью вся школа наконец-то задумается над собственным невежеством, и, прежде чем она произнесла долгожданное: «Все свободны», ее «повесили».

Звучит музыка. Клавдия Филипповна танцует скорбный танец. Но вот звуки затихают.

Клавдия Филипповна. Трудно быть завучем. Никто не любит, все лишь злословят и боятся. Организовывать людей, распутывая клубки сложных человеческих взаимоотношений, – особое искусство. Более того, это искусство сильных духом.

Если ты слабак, будешь болезненно реагировать на склоки за твоей спиной, бесконечное недовольство (руководством всегда недовольны), работа проедет по тебе как танк – раздавит и не заметит. Отделять зерна от плевел, знать, где отступить, а где проявить холодную настойчивость – вот что важно, но это лишь удел избранных.

Клавдия Филипповна торжественно подняла руку вверх, замерла. Затем резко опустила руку.

Клавдия Филипповна. Случилось невероятное! Самое забитое существо в сто двадцать восьмой школе стало завучем. Эту новость принесла на хвосте Лариска Стремянина, моя соседка по подъезду: « Представляешь, Коровину командиром назначили!» Неоднократно я слышала тихие презрительные россказни про тихоню Коровушку, но сегодня – сверхпрезрительный восторг.

Я видела как-то эту учительницу, и обратила на нее внимание только потому, что Лариска толкнула меня в бок, смотри, мол, вон наша «ни рыба — ни мясо» катится. Коровина выглядела лет на сорок (хотя нам, двадцатилетним, этот возраст казался символом увядания). Она была довольно стройная, с бесконечной заботой на лице, мать троих детей как никак. Явно блистала в юности. Но, как говорится, ничто не вечно.

За что так недолюбливала Лариска эту Коровину, прояснилось лишь спустя годы. Дело в том, что Коровинский организм, в отличие от Ларискиного, работал бесперебойно и был готов к оплодотворению в любую минуту. И оплодотворялся!

Коровину звали Серафимой Ильиничной. Ее предмет числился в разряде самых важных – математика. Предметником она считалась средним, а классным руководителем – просто никаким. Вальяжная, неповоротливая, Коровушка и есть. Лариска бледнела и краснела при одном упоминании имени своей завучихи. Фыркала: «А наша-то, на урок ко мне приперлась. Сидит, слушает с таким вниманием, будто я детей членов правительства обучаю! Можно подумать, что-то понимает».

Конфликт зрел. И настала минута, когда Лариска с уроков – прямо ко мне домой и на весь подъезд: «Зарезала корову!» (Пенсионеры не замедлили осчастливить своим присутствием лестничные клетки). А потом разразилась сбивчивыми речами.

Клавдия Филипповна принялась в лицах показывать свою подругу.

Клавдия Филипповна. « Она пришла ко мне на урок и уселась. Могла бы предупредить! Что за облавы? Что она себе позволяет? Не буду вести урок. У меня стресс! В классе хозяин – учитель. Я – главная! А она давай ещё и выделываться! Так я ей тетради в лицо швырнула и сказала: «Вон!» В коридоре, конечно, сказала и не при детях. Что я, совсем, что ли? Довела меня до слез. Сорвала мне урок». Ну, и типа, начальник должен облегчать жизнь подчиненным, а не усложнять.

«Швырнула!» Лариска любила преувеличивать. Но с уроков убежала – факт.