Записки штурмана

Домой! Как много значит это слово для моряка! Это и предвкушение встречи с женой, и желание ощутить своего ребенка на руках, и гордость за выполнение важного государева дела. Правда, после выхода из Гибралтара, нас завернули налево к Мавритании. Там занимались рыболовным промыслом наши траулеры. В свое время, несколько лет назад, в районе промысла наших рыбаков «хулиганили» мавританские военные моряки, и нам надо было просто пройти по району: «продемонстрировать Флаг», чтобы даже не думали ни о чем подобном. Не обнаружив никого нежелательного, опросив рыбаков, наконец, повернули домой, на север.

Бискай встретил нас спокойствием и великолепием. Почти безоблачное небо, полный штиль. Несколько часов нас сопровождали красавцы дельфины, они резвились, выпрыгивали из воды, и пытались обогнать наш корабль. Видели даже нечто похожее на кашалота. Нас постоянно сопровождали альбатросы, паря в голубом воздухе на уровне ходового мостика. Потом пристроился французский боевой кораблик, но скоро отвалил, задымил и потерял ход. Все-таки мы шли полным ходом, а это 18 узлов. Видимо, старичок не выдержал.

Трубку, лошадь и жену – никому

До дома оставалось всего несколько дней, когда у всех разом закончились сигареты, папиросы и курево вообще. У меня была трубка, которую подарила мне супруга Татьяна еще перед переходом на Дальний Восток, когда я штурманил на предыдущем корпусе такого же эсминца. Я не пользовался ей пока у меня, так же как у всех не кончились папиросы. Кстати, когда, собираясь на боевую службу, я закупал курево, то покупал «Любительские» папиросы. Из экономии. Но при случае, объяснял, что папиросы гораздо безопаснее в море, так как если папиросу оставить в пепельнице, она сразу погаснет. А сигарета с фильтром будет тлеть, пока не выгорит до фильтра и при падении может устроить пожар. В море, как известно, качает. А про экономию молчал, чтобы сохранить лицо. Но папирос в пачке было 25, а сигарет только 20. «Любительские» стоили 25 копеек, а сигареты с фильтром полтинник. Простая арифметика: за 20 сигарет 50 папирос! Так вот, достал я трубку и закурил припрятанного табачку «Клан» после вахты в каюте. В коридор потянуло чем-то вкусным и необычным. Через три минуты в дверь просунулась голова из соседней офицерской каюты:

– Это что, трубка? Голландский? Покурить не дашь?

– Нет, – говорю, – трубку, лошадь и жену не доверю никому, сам знаешь.

– Ну, черт с ним, тогда табачку дай?

– Табачку? Возьми немножко.

Через пять минут тянуло уже из соседней каюты, но уже самокруткой из газеты, набитой мелко нарезанным ножницами «Кланом». Приходил еще один проситель, пришлось отказать.

У Британских островов, даже раньше, где-то от Ла-Манша опять нарисовалась группа сопровождения из натовских кораблей. Провожали до линии Нордкап-Медвежий, там зона их ответственности закончилась, и они отстали от нас. Но тут же появилась «Марьята», разведывательное судно НАТО, с которым мы десятки раз сталкивались на выходах из базы в полигоны на учения и тренировки. Повеяло чем-то родным. «Марьята» провожала нас до границы территориальных вод, когда мы уже нацелились на вход в Кольский залив. До заветного причала оставались какие то 3 часа. Возбуждение нарастало как снежный ком.

Получив «добро» на вход, надо было сбросить ход до среднего, до 14 узлов. Да какой там! Влетели, еще час шли полным и только у острова Сальный сбросили ход до нормативного. Не знаю, что творилось на постах наблюдения и связи, но впоследствии нам никто претензий не предъявил. И вот подход к причалу, момент ответственный. Подходили правым бортом носом на осушку. Командиру корабля ничего докладывать уже не надо было, он все сам видел и прекрасно справлялся. Надо было правильно оформить окончание прокладки на картах, заполнить навигационный журнал, чтобы сдать его в «секретку», закрыть и опечатать стол с секретными картами, но с неумолимой силой тянуло на правое крыло ходового мостика – посмотреть где они, мои родные, мои любимые жена и сын. Выскочил, глянул, на причал пока никого не пускают. Быстро завершил свои штурманские дела, все закрыл и опечатал. Ошвартовались без замечаний, поставили трап, вооружили фалрепа, выставили вахту у трапа. Получил «добро» у командира сойти на причал и найти своих. Поворачиваюсь, чтобы выйти с ГКП, и вдруг встречаюсь глазами с моим спецом по электронавигационным приборам старшиной 2 статьи Валаускасом, выключающим эхолот на ГКП. Заминка на одно мгновение, за которое я понял, что для офицеров и мичманов возвращение в базу это приход домой, а для матросов и старшин срочников – лишь один из эпизодов в их службе, которая закончится лишь тогда, когда они пересекут порог родного дома. Столько грусти было в ироничном взгляде старшины…