Записки следователя

— Чистосердечные признания смягчают вину. Считаю своей обязанностью напомнить тебе, парень, об этом.

— Не соображу, что и ответить, — буквально прохрипел Коровин.

Его голос словно кто-то пересыпал битым стеклом. Откашлялся — все тот же хрип. «Беда не приходит одна», — вспомнилась поговорка.

— Последуй моему совету. Давай честно, подробно. Повторяю, если положиться на собранные доказательства на складе, а я не могу этим пренебречь, то тебя, Евгений, следует задержать…

— Хорошо, поступайте, как знаете. Мне все равно идти некуда.

— Не становись на путь запирательства. Ты должен все рассказать.

— Убийство сторожа. Вы шутите, товарищ майор. Да я узнал-то обо всем этом полчаса назад. — Вяло, как во сне, говорил Коровин. — Вы можете до одной минуты проверить, где я был эти двое суток. Уезжал я.

— Когда? Во сколько?

— Вчера утром, в три сорок пять, поездом Москва — Жданов, или как его называют, мариупольским. Им же приехал сегодня обратно в девять утра. Мне можно поговорить с Вершигородцевым?

— А со мной не желаешь?

— Не в том дело. Вы меня не поймете.

— А он поймет? — Майор возмущался все больше, но не подавал виду.

— Мне нужен он.

— Его нет. Нет. А тебя ждет пока изолятор временного содержания. Не обижайся. На моем месте поступил бы каждый точно так же.

— А вы не скажете, какие против меня доказательства?

— Пока не могу. Но верь, они есть и довольно весомые. Иначе мы бы не стали тебя подвергать аресту. Так как?

— Для меня — снег на голову. Не соображу, почему я оказался в роли убийцы. Надо подумать. Дайте мне время.

— Только в изоляторе. Не возражаешь?

— Ваше право. Надеюсь, вы его не превышаете. Но, повторяю, я ни в чем себя не могу признать виновным. Не совершил же я преступление в беспамятстве. Вот увидите, Павел Иванович во всем разберется.

— Ну, лады. До приезда твоего шефа. — Колко бросил Копылок. — Только смотри, не подведи его. Он не заслужил этого. Много для тебя старался.

— Все это я всегда буду помнить. Отец он для меня, и точка.

— А может, и запятая. Ну, все. Пожалуйста, думай. — Майор нажал на кнопку, вмонтированную в боковую стенку письменного стола. Когда вошел дежурный, приказал: — Обыщите в присутствии понятых. Пошлите к Витюгиным, чтобы рубашку другую прислали, а эту, синенькую, мне на стол. И составляйте протокол о задержании в порядке статьи сто двадцать второй уголовно-процессуального кодекса. Евгений, вам нечего мне на прощанье сказать? — Обратился вдруг на «вы» майор.

— Нет, гражданин начальник. Ищите настоящего убийцу. Я тут ни при чем. — Коровин стал привыкать к выдвинутому против него подозрению и уже задиристо отвечал заместителю начальника райотдела милиции.

— Учту ваш совет. Идите, полежите на нарах, поразмышляйте. Я знаю, что вы крепкий орешек. Голыми руками не возьмешь.

Дежурный вывел из кабинета Коровина, а Копылок позвонил прокурору, чтобы доложить о своих действиях и обменяться мнениями:

— Валерий Васильевич, мы задерживаем Коровина. С вашего согласия. Провел первый допрос. Никаких результатов. Давайте подождем Вершигородцева. Нам придется смириться с такими требованиями подозреваемого. Павел Иванович в управлении… Как вы считаете, не перегнули мы палку в отношении задерживания?.. По-моему, тоже полные основания. Рубашку изымем и направим сейчас же на экспертизу вместе с пуговицей. Тут и простым глазом видно, что она от его одежонки. На рукаве, на манжете оторвана. С мясом вырвана, видно, зацепился на складе за что-то… Придете сами? Хорошо.

19

Часа в четыре дня Коровина вновь привезли на допрос. Присутствовал теперь уже прокурор. Копылок представил его Коровину:

— Валерий Васильевич Мизинцев, прокурор района. В присутствии его тебе нет смысла скрытничать и запираться.

— Я не против. — Коровин безо всякого энтузиазма посмотрел на прокурора.

— В юриспруденции есть такое понятие, как презумпция невиновности, — начал Мизинцев. — Это значит: со всяким человеком мы беседуем, как говорится, с нулевого цикла. Заранее предполагаем, что он не виновен, и только по мере поступления в уголовное дело улик, противостоим, а не следуем слепо за ними, критически воспринимая собранные доказательства, мы строим обвинения… — Прокурор говорил долго, пока не почувствовал, что залез в книжные дебри.

— Вы мне поменьше теории, — хмуро произнес Евгений, — если захотите посадить — то и статью найдете.

— Ты в корне не прав, — опять начал прокурор. — Пожалуйста, вот законом предусмотрена статья о смягчении вины при чистосердечном признании. С кем ты распивал коньяк в буфете вокзала?

— Не знаю я его. Первый раз видел. Подошел, предложил выпить. Я был в расстроенных чувствах на семейной почве. Согласился выпить с ним с удовольствием. Разговорились. Поведал ему о домашних неурядицах. Он мне без отдачи предложил десятку на билет, и я уехал в Донецк, оттуда — в Макеевку. По-моему, все тут ясно. Мои показания легко проверить.

— Легко, — согласился прокурор, — если найти твоего собутыльника. А поскольку его нет, значит, трудно, даже невозможно. Ты брал ему два билета в железнодорожной кассе? Но он же был один?