Записки следователя

— Сколько просил — столько и купил. Мне-то что, — Евгений немного начал раздражаться.

— Ну, а этот приятель почему сам не пошел покупать билеты? Он что, был занят?

— Нет. Сидел в зале ожидания. Сказал, что ему нельзя около касс появляться, — объяснил Коровин.

— Так был или не был с ним кто-нибудь второй?

— Чего не видел, того не видел, — ответил Коровин, — но, по-моему, никого с ним не было. Мы вдвоем с ним сидели и в буфете, и в зале ожидания.

Коровин неопределенно говорил о собутыльнике по вокзальному буфету. Евгений, якобы, этой ночью уехал к матери, потому что поссорился с женой, заскучал по родному дому, а случайный приятель остался на станции.

Описанные Коровиным приметы собутыльника совпадали с показаниями буфетчицы Канаевой.

20

Когда Вершигородцев вошел в кабинет к майору Копылку, из комнаты выводили Евгения Коровина.

— Здравствуйте, то… гражданин капитан, — пролепетал виновато и растерянно парень и стал ловить взгляд сотрудника уголовного розыска.

Вершигородцев успел положить руку на плечо Евгению и жестко спросил:

— Все рассказал? Не вздумай играть в благородство.

— Вы меня вызовете? — умоляюще смотрел на капитана молодой человек.

Евгения увели в изолятор временного содержания, или как его сокращенно называют — ИВС, вместо прежнего КПЗ. Прокурор и заместитель начальника отдела ждали, что скажет вернувшийся из управления капитан. Ждали и молчали. Вершигородцев в раздумье стоял у окна. Первым нарушил молчание прокурор:

— Садись, Павел Иванович, в ногах правды нет. И рассказывай. — Мизинцев показал на стул рядом с собой. — Ты что такой взволнованный? Какие есть новости?

— Вы его напрасно задержали! Не он! Хотя от Коровина в нынешнем его положении можно добиться и протокола явки с повинной, — убежденно заявил капитан.

— Да, но согласитесь с нами, — начал прокурор, — лучшим подтверждением ваших слов, Павел Иванович, будет представление нам конкретного лица…

— Вы хотите сказать: дай человека, совершившего преступление?

— Совершенно верно. И тогда мы перед Коровиным извинимся. А сейчас улики прямо показывают на него.

Вершигородцев отстаивал свою точку зрения:

— Валерий Васильевич, в этом деле, очень тонком, надо разобраться. Тут одним напором не возьмешь.

— Похвально, что вы так уверены в своем подшефном, можно сказать, грудью за него, но не забывайте и полный, главный круг своих обязанностей — раскрыть преступление. — Это раздраженно вставил Копылок.

А прокурор подхватил:

— Да. Не увлекайтесь только адвокатскими речами. Нужны дела в этом случае, тем более, от старшего оперуполномоченного уголовного розыска.

Прокурор считал, что оружие юриста — красноречие. В судебных заседаниях у него это очень хорошо получалось, но в частных беседах с сотрудниками он быстро уставал. Впрочем, он был справедливым человеком, и, в сущности, очень мягким по характеру.

— Выходит, мы все зашли в тупик и не можем ответить на вопрос, кто совершил преступление?

— Кто совершил убийство? Это хотите у меня спросить? — Капитан, утомленный, пересел к приставному столику. — Я подозреваю Шаршнова. Считаю, надо немедленно его задержать.

— Вот как? — поднял вверх карандаш прокурор. — Черт возьми, по приметам и в самом деле им пахнет. Гадкая личность. Сколько уже с ним возимся.

— Гм, — почесал переносицу майор. — Я согласен. Павел Иванович, мотоцикл в вашем распоряжении. Берите любого, кто на месте, в помощники. Успеха! Позвоните из колхоза. Приедет Волвенкин, направлю вам машину. Обязательно разыщите участкового колхоза «Рассвет». Привлеките его к этому задержанию. Будьте осторожны, бандюга на все способен.

К колхозу «Рассвет» Вершигородцев подъехал в сумерках. Горелов уехал в ОРС, поэтому принять участие в операции не мог. С капитаном был сержант Кириллов. Вершигородцев не стал «делать крюк» и заезжать за участковым милиционером. Он несся прямо в нужное село.

А между тем дотошный Георгий Кириллов продолжал настойчиво доводить сочинение своего стихотворения до конца. И в большом, и в малом сержант оказался пытливым и педантичным человеком. Даже к общественному поручению он относился так же, как к уставному требованию или распоряжению начальника.

— Товарищ капитан, послушайте третье четверостишие. Пока вас не было, я его написал. Скажите, хорошо ли придумал?

— Ты что, здесь хочешь декламировать?

— А что?

— Тогда попробуй, другого времени может у нас с тобой не быть.

На свистящем при быстрой езде ветре неутомимый сержант милиции, жестикулируя рукой, прокричал:

Добавлю не фигуральности ради:
Держи свою выдержку крепко в тисках.
И, что б ни случилось с тобою в наряде,
Мы верим — оружье в надежных руках.

21

Однако поиски Шаршнова осложнились. Несмотря на поздний час, дома его не было. Жена ответила односложно: «Небось пьянствует». В хате все вверх дном. Мастерят что-то на полу четверо грязных пацанов. Грудной, пятый, на руках у хозяйки и кричит благим матом. Словом, семейка!