Записки старого казака. Пластуны на Лабинской линии

Горцы гнались уже близко, и пули, свистя, пролетали над головами несшихся, во все поводья, пластунов, которые на скаку снимали то того, то другого джигита, отделявшегося от товарищей. Кони, однако, тупели все более и более; плеть мало наддавала им ходу, и хотя седла были сброшены на скаку, для облегчения коней, но и это мало помогло. Еще последнее усилие – и пластунам удалось доскакать до обрывистого высокого кургана, покрытого густым лесом. Здесь они спешились и засели, метко посылая пулю за пулей в налетавших на них горцев, которые роились как комары перед непогодой, все увеличиваясь числом от вновь прибывавших. Пластуны решились дорого продать свою жизнь. Потеряв надежду на спасение, Подрезов отдался полному отчаянию: его не смерть страшила, а то, что важное известие, полученное им от Уцмиева, пропадет бесследно. Уверяют, что надежда угасает только с жизнью: Подрезов жил, однако надежда умерла в его сердце… Так отбивались хлопцы около часа; трое уже были порядком ранены; но спасение их было недалеко… Из-за высот, лежащих за рекою Андрюк, показалась пыль столбом, несясь все ближе и ближе. Вот сверкнул и грянул орудийный выстрел, за ним другой, третий, и масса казаков с гиком и выстрелами понеслась на оторопевших горцев. Не ожидая удара на себя, они пустились на уходалую «чия добра» до синевшегося невдалеке леса… Эту неожиданную помощь оказал отряд полковника барона Шилинга, который, заслышав перестрелку, помчался во все поводья, и, кстати, поспел на выручку уже потерявших надежду на спасение бравых пластунов. Подрезов передал все сведения барону; тот, сообразив все сообщенное ему, счел за лучшее идти на соединение к отряду генерала Козловского, а Подрезова, дав ему свежего своего заводного коня и выбрав полсотни самых доброконных казаков, отправил вперед.

На мою партию случайно наткнулся знакомый уже, по моим запискам, Магомед-Белей, пробиравшийся в отряд с теми же почти сведениями, какие сообщил Уцмиев Подре-зову, но далеко не столь подробными. Мы прибыли в отряд на заре, а часу во втором дня прискакал и Подрезов, партию которого мы не нашли в условленном месте, не видя обычных наших пластунских примет, т. е. залома ветвей и повивки травы на сборном месте. Мы же, оставив наши условные знаки о своем возвращении, вернулись в отряд.

Сведения, полученные от обеих конных партий, частью подтвердили и пешие партии Мандруйки и урядника Фомичева. Они захватили башелбаевского старшину Науруза Батырева и притащили с собой. Последние две партии вернулись на конях, добытых ими от беспечно пробиравшихся в сборище, поодиночке и парами, горцев.

Обстоятельства эти изменили намерение предпринятой экспедиции.

Генерал Козловский, чтобы удостовериться в основательности полученных сведений, приказал генералу Евдокимову сделать большую рекогносцировку со всей кавалерией. Результат рекогносцировки подтвердил сведения. Окрестные аулы были пусты. Полковник Шилинг с отрядом своим, едва успев отдохнуть, был возвращен на Кубань для наблюдения прохода карачаевских ущелий. Начальник центра, получив сведения, принял самые деятельные меры к ограждению края, и началась переборка мирных кунаков эмира. Отряд генерала Ягодина пожег часть хлебных запасов и, не найдя никого в ближайших аулах, также возвратился на Кубань, равно и главный отряд экспедиции, после двухнедельного движения за Лабой и Белой. Войска были распущены.

Потеря во все время была, в убитых и раненых, до восьмидесяти человек, да около полуторы сотни коней выбыло из фронта.

Таинственное свидание муллы Абдула объяснилось самым прозаическим манером: он долго крепился, надеясь, что его выкупят или разменяют, но, не дождавшись, сообщал, что он уговаривал Хаджи-Юсуфа ехать в отряд и передать о замыслах Амин-Магомеда. Признание это ему не помогло: он был сослан на жительство в черкесские станицы на Дон.

Амин-Магомед, видя, что все его козни, так таинственно устроенные, были раскрыты, угомонился надолго, и, вместе с роспуском, обольщенного будущими добычами, скопища, много упал в доверии подвластных ему племен. Долго потом подорванный кредит его не поднимался в общественном мнении.

В этом рассказе я подробно описал наши разведки, чтобы нагляднее видеть и оценить ту трудную службу, какая выпадала на долю пластунов, и ту пользу, какую они приносили во время горной кавказской войны.

Глава XXVIII АУЛ ТЕМРЮК

Перед праздником Науруза, т. е. нового мусульманского года, генерал Ковалевский сосредоточил значительный отряд в станице Некрасовской и в ночь двинулся к реке Белой с пятнадцатью сотнями казаков, шестью ротами пехоты, при шести полевых орудиях и двух горных единорогах.