Записки старого козла

— послушай, Джек, сдается мне, что прошлой ночью я вернул тебе двадцать баксов, да, я определенно помню эту двадцатку.

— помнишь? да прошлой ночью ты не помнил, что ты Буковски! ты был пьян, поэтому ничего помнить не можешь!

Биг-Джек терпеть не мог алкашей, рядом сидела его подружка Мэгги, она ввязалась в разговор:

— ты давал ему двадцатку, все правильно, но ты просто хотел еще выжрать, мы пошли и купили тебе пойла, а сдачу вернули.

— ладно, согласен, но где мы вообще? в Северном Голливуде?

— нет, в Пасадине.

в Пасадине? да ладно вам.

я все наблюдал за огромной занавеской, туда заходили люди, иногда они минут через десять — пятнадцать выходили обратно, иногда пропадали с концами, этот бардак длился уже двое суток, я добил второе пиво, поднялся, отодвинул занавеску и вошел — там была темнотища, воняло дурью и еблей. когда мои глаза свыклись с темнотой, я разглядел клубок человеческих тел, в основном парни, они лизали, сосали и ебли друг дружку, это не для меня, я бабник, к тому же воняло, как в мужской раздевалке физзала после того, как все сделают по паре подходов к брусьям, спермой тоже воняло, я чуть снова не начал блевать, тут ко мне подвалил какой-то светлый ниггер.

— эй, да ты Чарльз Буковски, верно?

— м-гу, — промычал я.

— ух ты! офигеть! я читал «Распятие в руке смерти»[7]! по-моему, ты величайший поэт со времен Вердена!

— Вердена?

— именно Вердена!

тут он придвинулся и заграбастал мои яйца, я отвел его руку.

— в чем дело? — удивился ниггер.

— не сегодня, малыш, я ищу своего друга.

— о, извини… — и отвалил.

я еще раз оглядел этот бордель и уже собирался слинять, как вдруг приметил в дальнем углу бабенку, ноги ее были раскинуты, но, похоже, она пребывала в полном отрубе, я подгреб поближе и присмотрелся повнимательней, спустил штаны, приспустил трусы, бабенка выглядела что надо, я пристроился и вдул ей. вдул по самые яйца.

— о-о-ох, — простонала подо мной она. — здорово! у тебя такой выгнутый! прямо как багор!

— последствия аварии, это было еще в детстве, свалился с трехколесного велика.

— у-у-ух…

я уже был недалеко от финиша, как вдруг что-то твердое и горячее вонзилось мне между ягодиц, у меня искры из глаз посыпались.

— эй, какого черта! — завопил я, вскакивая и отбиваясь.

в моей руке оказался огромный хуина.

— чего это ты удумал, приятель? — спросил я его владельца.

— слушай, друг, это такая игра, как в подкидного, — пояснил парнишка. — если сел играть — принимай ту карту, которая тебе выпадет из колоды.

я натянул трусы, затем брюки и удалился.

Биг-Джек и Мэгги исчезли, пара придурков распластались прямо на полу, я отыскал еще пива, прикончил его и вывалился наружу, солнечный свет ошарашил меня, как красная мигалка патрульной машины, я отыскал свою развалюху на чужой подъездной дорожке с пришпиленным парковочным талоном, но вырулить можно было, место оставалось, народ тут борзый, но не беспредельщики, за что и люблю.

притормозив на заправке, я узнал у мужика, как мне вырулить на шоссе, я катил домой, обливаясь потом и кусая губы, чтобы не заснуть, вот наконец дома, в почтовом ящике письмо из Аризоны — от бывшей жены.

«…я знаю, ты бываешь одинок и подавлен, сходил бы тогда в „Бридж“, думаю, тебе понравится тамошний народ, во всяком случае, некоторые, или сходи на поэтические чтения в унитарной церкви…»

я пустил воду в ванну — горячую, разделся, отыскал пивка, ополовинил, поставил банку на край ванны и погрузился в воду, взял мыло, мочалку и принялся намыливать сначала ствол, потом яйца.

я встретился с Нилом К.[8], дружком Керуака, перед самым его отъездом в последнее мексиканское турне за смертью, глаза у него были навыкате, головой он залез чуть ли не в самый динамик, он трясся, подпрыгивал в своей белой футболке, пучил глаза еще сильнее, подпевая клокотавшей музыке, словно кукушка, опережая ритм на какую-то долю такта, он будто командовал парадом, я сидел, потягивая пиво, и наблюдал за ним. у меня с собой было полдюжины или даже дюжина пива. Брайн суетился, давая указания двум юнцам, чтобы они запустили пленку с каким-то фильмом, так он рассчитывал прикрыть провальное выступление поэта из Фриско, черт, забыл его имя… ну, в общем, никто не замечал Нила К. а Нилу К. было наплевать на это. или он так здорово прикидывался, когда два юнца отчалили, а песня в колонках стихла, Брайн представил меня неподражаемому Нилу К.

— угощайся, — кивнул я на упаковку с пивом. Нил выдернул бутылку, подкинул ее, поймал,

смахнул пробку и осушил 0,5 л в два глотка.

— бери еще.

— обязательно.

— а я считал себя чемпионом по пиву.

— я шебутной пацан, кстати, читал твои вещи.

— а я твои, про то, как голый парень выпрыгнул в окно из ванной комнаты и спрятался в кустах, — отличная штука.

— о да. — он снова приложился к пиву.