Записки старого москвича

В первые дни пасхи по домам разъезжали визитеры и приходили за целковым поздравить с праздником местные городовые, почтальоны и домовые дворники.

На тротуарах под ногами хрустела цветная яичная скорлупа и осколки бутылок из-под «монопольки»; в участках отсыпались подобранные на улицах пьяные; отъевшиеся лихачи снисходительно предлагали «прокатить на призовой»…

Пасха кончалась, и начиналась красная горка — пора венчаний и свадеб, на которые в течение всего великого поста налагался запрет. От Ечкина брали белую с золотом карету для «молодых», обитую внутри белым же атласом, и обыкновенные черные кареты для родных и гостей. Жених заказывал большой букет из белых живых цветов в порт-букете с кружевами для невесты. Покупали флер д’оранж из воска для четы и шаферов и аршин розового атласа, на который встанут у венца молодые, и в семье возьмет верх тот из них, кто первым вступит на этот кусок атласа, распростертый перед алтарем.

Для свадьбы, если ее не справляли дома, нанимали «зал» с оркестром для танцев и с ужином на сотню приглашенных гостей по десять, пятнадцать, а то и по двадцать пять рублей «с персоны». Обычно свадьбу шумели в особняке обедневшего князя Волконского, сдавшего свой дом в аренду.

В эти же дни начиналась «дешевка». В старых, разваливающихся, но всегда оживленных Солодовниковском и Александровском пассажах, в Голофтеевской галерее, выходивших на Петровку, Неглинный и Кузнецкий мост (там, где теперь сквер и часть Мосторга), в новом, но всегда пустынном Петровском пассаже, в затхлых, не посещаемых Постниковском на Тверской и Лубянском пассажах, в Верхних рядах (ГУМ) и во всех галантерейных, мануфактурных, обувных, одежных, писчебумажных, книжных, хозяйственных и всяких других московских магазинах открывалась «дешевка», то есть торговля по якобы сильно сниженным ценам. На прилавки вываливалась вся гниль и заваль, все подмокшее, выгоревшее на витринах, вышедшее из моды, залежавшееся, бракованное, не проданное в минувшие осень и зиму, а заодно с этим и новые товары по обычным, но будто бы резко сниженным ценам.

Дамы с обезумевшими лицами, разбегающимися глазами, в сбитых набок шляпках, теряя женский облик, хватая и закупая всякую дрянь, метались из магазина в магазин, где в витринах белые коленкоровые вывески кричали о «дешевой распродаже» и были выставлены товары с заманчивыми ярлыками:

«Цена 2 р. 40 к. вместо прежней — 11 рублей!»

Своя рука-владыка писала на ярлыках все, что хотела, и торговая жульническая Москва делала в дни «дешевки» чудовищные обороты…

Отшумела «верба», отзвонила пасха, прокатились на красной горке свадебные кареты, выгорели буквы на коленкоровых вывесках «дешевки»…

Москва опять вступала в лето с развороченными на ремонт булыжными мостовыми, с запахом краски и варящегося в котлах асфальта, с решетами ягод, с дачами, переполненными пригородными поездами, в которых под вечер возвращались из города очумелые от жары, духоты и «делового дня» главы семейств, везшие для своих отпрысков и их чахлых садиков ящики с крокетом, растопыренные «бильбоке», веревочные гамаки и торчавшие из бумажных пакетов деревянные шпаги «серсо»…

Так жила на своих семи холмах, тихонько расплываясь и не спеша прихватывая окрестные пригороды, старая дворянско-купеческая и мещанско-чиновничья Москва, жила, не понимая, что она не живет, а доживает…

А рядом бурлила совсем другая Москва — Москва Максима Горького, Валерия Брюсова, телешовских «сред», Москва Тимирязева и Ключевского, Лебедева и Чаплыгина, Жуковского и Рахманинова, Скрябина и Танеева, Шаляпина и Ермоловой, Станиславского и Немировича-Данченко с их Московским Художественным театром, Москва Собинова, Неждановой, Игумнова, Врубеля, Владимира Маковского, Константина Коровина, Грабаря, Мамонтова, Третьякова, Зимина, Москва — город старейшего русского университета, центр передовой интеллигенции и культуры, Москва Красной Пресни, Баумана, Ухтомского, Москва схваток и баррикад, где, как и во всей России, уже вздымался могучий вал революционного подъема — того подъема, о котором писал Ленин Горькому на Капри. Девятый вал…

2

Заезжая оперетта. — Вертинская и Вертинский. — «Титикака XI в Москве». — Первая песенка. — Вызов на дуэль. — В церкви, где венчался Пушкин. — Через 11 лет в Берлине. — Через 30 лет в Москве. — «Ангелята». — Лауреат Государственной премии.