Записки студента-медика. Ночь вареной кукурузы

Дикий истошный вопль, издаваемый Лизой, расколол монотонный гул картофелесортировочной машины. Твердов, стоявший ближе всех, со всех ног кинулся на помощь. Левый бок и левая нога Лизы каким-то чудом попали под транспортерную ленту, и теперь ее конечность быстро затягивало во вращающиеся механизмы. Еще пара секунд и произойдет непоправимое. Не раздумывая, «Председатель» схватил стоящую возле бункера штыковую лопату и коротко рубанул ею по кабелю, ведущему к выключателю. Раздался сильный взрыв, сопровождаемый снопом синих искр и серым дымом, но агрегат тут же остановился. Твердов отбросил в сторону лопату с оплавившимся острием и бросился к кричащей Лизе.

Ей крупно повезло: ногу затянуло почти по паховую складку, а стопа достигла опасной зоны механизмов, но, кроме незначительных ссадин на голени и бедре и левой пояснице, других повреждений девушка не получила. Чего не скажешь о трико и ремешке. Последний просто лопнул напополам, а левая штанина превратилась в грязные, кровавые лохмотья. Опоздай «Председатель» буквально на пару секунд, девушке непременно бы оторвало левую ногу.

– Саша, ты не поверишь! Кончик ремня неожиданно сам залез под транспортерную ленту, и меня следом затянуло. Представляешь? Сам!! – всхлипывала на груди у Твердова Лиза.

Подбежавшие бойцы и работники овощехранилища, как могли, принялись успокаивать рыдающую девушку. Чего со страху не привидится.

– Странно, как ее угораздило в этом месте под ленту попасть? – сокрушался небритый Трофимыч. – Это же почти невозможно. Вот там, где вращаются диски и ролики, я бы еще понял. А тут? – он поскреб грязными пальцами затылок и, вздохнув, помог переложить Лизу на разложенные тарные сетки.

Твердов резво договорился с водителем проезжавшего мимо грузовика и отвез все еще плачущую Лизу в больницу. Доктор Палисадов тщательно осмотрел девушку и вынес вердикт: что ей крупно повезло, ограничилась лишь легкой травмой кожного покрова и сильной психологической встряской. Предложил полежать пару деньков в больнице: отдохнуть и попринимать успокаивающие препараты. Но Лиза категорически отказалась, сославшись на то, что среди бойцов отряда ей будет гораздо спокойней, и «Председатель» отвёз ее в лагерь.

К этому времени в общежития вернулись и остальные бойцы отряда. Их сегодня отпустили пораньше, так как за две минуты перерубленный Александром кабель не починить. Прибежали и испуганные Сергеичи. Они оба по несколько раз осмотрели Лизу, и лишь когда окончательно убедились, что с ней все в порядке спустили полкана по поводу техники безопасности….

– Ужас, бедная девочка, – Лена плотней прижалась к Твердову. Уже поздно вечером, лежа с ней в обнимку в кровати, он рассказал ей подробности прошедшего дня. – Как же ее так угораздило?

– Самое странное, что Лиза утверждает, что ее в транспортёр затянул подаренный мне твоей прабабушкой Глашей пояс.

– Не может быть?! – приподнялась в кровати девушка. – Как он к ней попал? – Твердов объяснил.

Лену всю затрясло, на глазах выступили слезы и она, молча обняв Александра, принялась нежно гладить его по всему, куда доставала ее маленькая рука. Твердов пытался еще несколько раз вернуться к теме о ремешке, но Лена всякий раз молча прижималась к нему и продолжала гладить. Разговор в тот вечер не состоялся…

Утром в столовую к завтраку примчался крайне взволнованный Савин в сопровождении растерянного парторга. Председатель колхоза принес свои извинения за сбой колхозной техники. Очень сокрушался, что его в тот день не было в колхозе, ездил в город на совещание. Поговорил лично с Лизой и когда убедился, что с ней все в порядке, торжественно объявил, что 25 сентября их последний рабочий день.

– Работаете только до обеда, затем баня, прощальный ужин и Михалыч на своем автобусе отвезет вас в город. Постараемся, чтоб перед отъездом вы получили и заработанную плату, – зычно объявил Савин.

– Ура! Ура! Ура! – дружно отозвались первокурсники.

– Больше с картофелесортировочной машиной вы не работает, – добавил он. – Будете перебирать картофель вручную.

– Так мы план не дадим, – удивился его решению Твердов, – ведь вручную производительность куда ниже.

– А, – махнул рукой Савин, – главное убрать картофель с поля. – А перебрать его уже можно. Вы и так славно потрудились. А как только дожди закончатся, то поедете снова в поле.

– А вы, товарищ парторг, тоже в городе на совещании вчера были, что не могли к нам заехать и посочувствовать? – обратилась к поникшему Ендовицкому с улыбкой Моны Лизы Инга Горячева.

Парторг снова покраснел, злобно посмотрел на Ингу, ничего не ответив, пригнул голову и вышел из столовой вслед за председателем колхоза.

– Че ты к нему цепляешься? – покачала головой Вика Глазова. – Не пришел и не пришел, главное, Саня Твердов с нами был, преподы прибежали. А этот, – она скорчила брезгливое лицо и махнула рукой. – Смотри, доиграешься: он же злопамятный.

– Ой, да что он мне сделает? – неожиданно развеселилась Инга. – Мы теперь меньше, чем через неделю, свалим отсюда, и я забуду и эту картошку, и этого самовлюбленного хлыща Ендовицкого как страшный сон.