Записки театральной крысы [старая орфография]

— Или мн для роли Кассіо не нужно изучать караульную службу на мст, среди кипрскихъ регулярныхъ военныхъ частей? — подхватилъ второй любовникъ.

Я всталъ и, сдлавъ знакъ, что желаю говорить, торжественно началъ:

— Я привтствую ту любовь къ нашему прекрасному длу, ту любовь, которой горите вы. Для того, чтобы пьеса была обставлена и сдлана, какъ слдуетъ — все это насущно важно и чрезвычайно необходимо. Я пойду еще дальше: по пьес сказано, что въ ней участвуютъ: «послы, музыканты, матросы и и прочіе». Я думаю не мшало бы актеровъ, играющихъ пословъ, отправить въ итальянское посольство — пусть изучаютъ! Музыканты пусть возьмутъ нсколько уроковъ у профессора консерваторіи, а матросамъ устроимъ особый бассейнъ съ моделью корабля, для того, чтобы они, плавая, могли проникнуться своими ролями!.. Остаются «и прочіе», — устроимъ и имъ курсы. Если за сценой будутъ выстрлы — возьмемъ нсколько уроковъ орудійной стрльбы у артиллеристовъ, или еще лучше, отправимъ помощника режиссера на заводы Крезо!! Въ первомъ акт Брабанціо кричитъ «огня». Не мшало бы запросить по этому поводу мнніе спичечныхъ фабрикъ Лапшина и «Вулканъ»! Мы все это сдлаемъ. И я даю вамъ слово, что и я самъ, я, антрепренеръ, приму участіе въ общемъ творчеств.

— А что же вы… будете длать? — усмхнулся режиссеръ, пожимая талантливымъ проникновеннымъ плечомъ.

— Я? Да вдь на то, чтобы поставить, какъ слдуетъ эту штуку, нужны большія деньги?

Режиссеръ снисходительно улыбнулся.

— Да… не маленькія!

— Ну, то-то же. Такъ, что же длаю я?! Съ завтрашняго же дня поступлю простымъ рабочимъ въ экспедицію заготовленія государственныхъ бумагъ, и начну съ самаго начала изучать бытъ служащихъ, рабочихъ, и способъ изготовленія кредитныхъ бумажекъ. Все это нужно прочувствовать, во все вникнуть. Постановка, такъ постановка! И вотъ, господа, когда я изучу это дло, какъ слдуетъ, когда я разберусь въ этомъ, тогда и можно приступить къ дальнйшей постановк «Отелло»!! Года черезъ два-три и займемся! Вотъ что-съ.

Расходились опечаленные.

АКТЕРЫ

Драматургь сидлъ въ уборной актера и, покуривая сигару, слдилъ за тмъ, какь актеръ наклеиваетъ себ горбинку на носъ.

Между дломъ актеръ говорилъ:

— Увряю васъ — душу актера мало кто постигъ. Его изображали пьяницей, мошенникомъ, соблазнителемъ чужихъ женъ, прихлебателемъ, интриганомъ, и надутымъ ничтожествомъ. Все это, по моему, неважно. А душу, настоящее внутреннее содержаніе актера, господа бытописатели проглядли. Въ актер есть одна только черта характерная — и я удивляюсь, какъ это ея не замчали — вдь она такъ и бьетъ въ глаза, такъ и лзетъ наружу.

— Что же это такое? — спросилъ драматургь.

— Вы знаете, кто такой, въ, сущности актеръ?

— Ну?

— Дитя! Самое настоящее милое шести-семилтнее дитя, со всми достоинствами и недостатками этого чудеснаго возраста.

— Хорошее дитя, — прищурился драматургъ.

— Этакое дитя, если пуститъ какую нибудь сплетню или подставить ножку, такъ…

— Я же вамъ говорилъ, что это все неважно. Это илъ, наносная почва. Подъ ней — чистйшій хрусталь! Я это все замчаю, потому что, въ сущности, я не актеръ. И очень жаль; что не актеръ… значитъ, подъ моимъ иломъ хрусталь не обнаружится. Не спорю: съ актерами очень трудно ладить, но кто найдетъ, кто нащупаетъ ихъ настоящую слабую струну — тотъ поведетъ за собою всхъ, какъ барановъ. Вы, конечно, слышали когда нибудь объ антрепренер Пикадоров?

— Нтъ, простите, не слышалъ, кто это такой?

Второй актеръ, скромно возившійся въ углу съ какимъ-то паричкомъ, поднялъ голову и издалъ удивленное:

— Э!

Старый парикмахеръ, поправлявшій первому актеру прическу, обернулся къ драматургу и сказалъ укоризненно:

— Эге?

А актеръ, спросившій о Пикадоров, оказался всхъ многословне… Онъ вскричалъ, пораженный:

— Эге-ге!

— Что такое?

— Вы не слышали о Пикадоров? — сказали хоромъ оба актера и парикмахеръ. — Ну, батенька, знаете… Какъ же такъ можно…

— Разскажи ему о Пикадоров! — укоризненно сказалъ второй актеръ.

— Да, не мшало бы имъ разсказать о Пикадоров, — подтвердилъ парикмахеръ.

— Нужно, нужно разсказать вамъ о Пикадсров.

Актеръ попудрилъ носъ, потрогалъ его — крпко ли сидитъ горбинка, и началъ:

Разсказъ объ антрепренер Пикадоров

…Согласитесь съ тмъ, что нужно большое искусство не платить актеру денегъ. Какъ я уже говорилъ, актеръ — дитя, но тамъ, гд нужно выколотить съ кого-нибудь деньги, — актеръ — тигръ. Правда, тигръ простодушный, доврчивый, но въ то же время яростный, зловщій, шипящій и рычащій:

— Мн мои денежки подайте!

И вотъ Пикадоровъ никогда никому не давалъ денегъ. Какимъ образомъ? Почему?

Тутъ-то вы и увидите, какіе актеры дти (къ счастью, я не актеръ въ душ!):

— Вы что, голуба?

— Неужели, не догадываетесь, Николай Пантелеймонычъ: деньги нужны!

Пикадоровъ какъ-то сразу глуплъ въ лиц. Выраженіе губъ длалось вялое, тупое, а глаза мутнли и казались совсмъ оловяными.

— Что т-такое? А? Гд? Какія деньги? Кого? Э? Какъ?

— Денегъ мн нужно; мн слдуетъ!

— Ахъ, деньги!

Безсмысленное лицо озарялось улыбкой.

— Такъ, такъ — деньги! Денегъ у меня, голуба, нтъ.