Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ, 1914–1916

В 6-ом часу зашел к главнокомандующему и выразил ему свое мнение, но он крепко стоит на своем. Надо выделить гарнизоны в Новогеоргиевск, Ковно; о Гродно он не говорил, а Ивангород составит по его расчету около 10 дивизий. Да, около этого и будет. В данном вопросе я не вижу разницы по существу между Новогеоргиевском и Ивангородом. Правда, первый по штату крепость, второй – импровизированная крепость. Но разве история нас не научила, что именно в таких крепостях и оборона самостоятельная.

Убедить мне М.В. не удалось. Пусть М.В. сердится на меня, но я все-таки всучу ему и письменный доклад.

До сих пор мы все считали, что Ивангород будет держаться. Шварц над ним работал. Придется самому поближе ознакомиться с вопросом, чтобы переубедить Мих. Вас.

Возможно, что решение это сложилось у него под влиянием очень тяжелых общих условий. С 11-VI к нам пришла 3-я армия с группой генерала Олохова{112} в условиях тяжелых.

Управление Юго-Западного фронта, выражаясь мягко, поступает недобросовестно. Что могут они вытягивают, под сурдинку, из состава войск и из состава Бреста, пользуясь переходным положением. От генерала Лайминга{113} скрывают его переход в Северо-Западный фронт и, пользуясь переходным временем, убирают, что могут в Киев.

Я считаю наше положение очень серьезным, не столько благодаря нашим врагам, сколько со стороны нашего внутреннего неустройства. Если оглядеться, то ведь вся творческая часть в общем и в частностях, в Михаиле Васильевиче. Он все поглотил своею работою и важное и мелочи. Прямо таки поразительно, то количество совершенно готовых распоряжений, указаний и т. п., которые от него исходят.

Штаб их переписывает. Начальника штаба нет. Его работа касается письменной части и выражается в посылке бумажек Алексееву. У Гулевича есть время кататься, уезжать, спать и хорошо обедать у Данилова. Он процветает и пышет здоровьем. Война оказалась курортом. Алексеев сохнет и скоро будет болеть.

Это положение ненормальное. Алексеев тяготится, жалуется мне иногда на это, но ничего не предпринимает. Я постоянно говорю ему, что такая работа продолжаться не может. Теперь, когда противник тоже бездействует, это ничего, а когда это изменится, все может развалиться.

В решениях у М.В. при такой постановке работы естественно развивается полный абсолютизм. Это хорошо, если оно охватывает только главное и он может спокойно обсудить, взвесить и решить. Но этого он не может, ибо он задавлен мелочами и работать над главным так, как нужно, не может. И сам он в этом признается. Материал, который ему дают для решения, не высокосортный. Например, разведка. Она была раньше плохо обставлена и теперь только налаживается. Побочные условия – свыше и кое-какие снизу вносят неуверенность и раздражение. Армейские управления, в сущности, делают, что хотят. Следить за ними М.В. не может, а изредка посылаемые наставления в свою очередь раздражают армейских помпадуров. Им нужны приказы, а всякое наставление общего характера они переделают по-своему. Многое можно было бы сказать по поводу того, что управление идет ненормально потому, что оно сорганизовалось в своей работе ненормально.

Наше управление в это втянулось и этого не замечает. Оно работает по времени много, но перемалывает в своей работе негодный оперативный материал, не замечая, что выходит не мука. В этом винить я никого не могу, в особенности генерал-квартирмейстера; работу остальных достаточно хорошо не знаю. Но происходит это от того, что самый верх скомпонован неестественно. Перегруженный главнокомандующий, свободный начальник штаба. В нормальном управлении никто не должен быть перегружен, но естественнее перегружение начальника штаба, и свободный от мелочей главнокомандующий.

С М.В. работаю давно. Разногласий у нас никогда не бывало ни в принципиальных, ни в прикладных частях нашего дела, а теперь вижу некоторое расхождение в применении многих принципиальных вопросов. Под давлением свыше и обстоятельствах извне, замечаю нарушение равновесия и в вопросах практических. Ведь в области практической слово «нужно» пустой звук. В области моральной – другое дело. Приписываю это тому, что на нем лежит работа, превышающая силы двух сильных людей, а он один; ну и не вытягивает. Это закон природы.

Думаю, что М.В. сам это чувствует, но ничего не может сделать, чтобы спихнуть с себя тормозы, которые мешают ему делать главное. Я думал, что могу ему помочь и не только ему, но и оперативному штабу. Напрасная надежда. И тут и там польза была столь ничтожная, что говорить о ней не приходится. От помощи канцелярии (генерал-квартирмейстерской части) отказался после некоторых попыток, ибо в результате вмешательства постороннего только вред. Если некоторые вопросы двинулись, то далеко не так и не в таких решениях, как это представлялось целесообразным. Они двинулись по своему, как думали и желали канцелярии – т. е. лица, работающие на низших ступенях.