Записки церковного сторожа

В чем принципиальная разница между «историческими главами» в романе Булгакова и этим рассказом Джека Лондона? Героя Джека Лондона не награждают. Потому что награждает, как правило, тот, с кем заключают договор. А с кем мог заключить договор герой Джека Лондона? Ни с кем. Тут можно возразить, что, мол, есть старая истина – оставьте человека одного на необитаемом острове или в пустыне, и он ни в чем не согрешит: ему не у кого будет украсть, некого обмануть, некого предать. Но давайте оставим на необитаемом острове Иешуа. Его идея – «все люди добрые» сразу потеряет свой смысл. И тут дело даже не в том, что ему некому проповедовать эту идею, а в том, что… Богу нужна не идея, а человек и его усилие. Быть добрым – важно и нужно. Но быть как?.. Быть убежденным другим человеком с помощью некоей игры в слова или для этого нужна не игра, а особая работа души?

«От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его…» Матфей 11 – 12.

Человек

Человек – двойственен и это его изначальная природа.

Кто я?

Я – все, и – ничего,

Я разделен на все и ничего спервоначала:

Я тот, кто уплывал

И тот, кто на причале

Встречал себя же самого…

Человеческое «я» разделено, и человек может взглянуть на себя со стороны. Привнесенное в человека человеком убеждение в чем-то, пусть даже в том, что он – добрый, нивелирует это разделение и лепит его «я» в единое целое. Первый признак такого «единения» в человеке – сектантский фанатизм и отсутствие сомнение в своей правоте.

( Шел 1994 год… Тогда я не имел весьма отдаленное представление о вере. Правда, я носил православный крестик. И где-то там, в глубине души, уже происходила огромная и таинственная работа. Улыбнусь: ах, ты дитё тридцатилетнее!..

Ну, значит так… Однажды этот довольно простодушный малый шел с работы домой. Вокруг царила милая и теплая, как лисья шуба осень. Рядом с лужами, в которых отражались желтые деревья, лежали желтые листья. Тишина осени – свежая, влажная и тоже желтая – скрадывала любые звуки, и они становились похожими на звуки лисьих шажков.

Улыбнусь: а знаете какое действие оказывает на человека стакан коньяка, выпитый им после тяжелого физического труда? Уверяю вас, едва ли не чудесное. Мир кажется ему добрым, бесхитростным и удивительно свежим.

Потом меня догнали два худощавых парня с одинаковыми и невыразительными лицами. Один из них спросил, верю ли я в Бога.

Я кивнул… Снова улыбнусь: я до сих пор сомневаюсь, был ли тогда мой ответ правдивым. Попросту я тогда еще мало думал об этом.

Второй парень (с такими же тусклыми интонациями в голосе) спросил, а что знаю я о вере?

Теперь можешь улыбнуться и ты, читатель. Я заявил, что знаю все.

Ребята заговорили об Иегове. Я уже не помню точно, что они говорили мне, и как я возражал сектантам. Наверное, мои возражения, как и их доводы, были крайне неубедительными. Правда, никто из нас не нервничал… Я был добродушен как сытый слон после водопоя, а ребята просто выполняли свою работу.