Записки церковного сторожа

Но сначала несколько слов о Рене Декарте и его общеизвестном: «Я сомневаюсь, значит мыслю; я мыслю, значит существую». Спасибо разбитой военной дороге, холодному, осеннему дождю и изматывающей усталости, которые и загнали продрогшего офицера Декарта внутрь теплой голландской печки на пепелище неизвестной деревеньки. Оказывается, человек может быть счастлив и на войне, если он хоть на час выйдет из строя грубых, охрипших солдат. Да, любая война бесчеловечна, но главная ее беда в том, что она не оставляет человека одного ни на секунду. Война это, прежде всего, – четкий строй. Человек живет в строю, думает в строю и умирает в строю. О, благословенная печка!.. Твоя непроглядная тьма, тепло еще не остывших кирпичей, абсолютная тишина и желание сосредоточится хоть на чем-то, кроме войны и насилия, и привели Декарта к парадоксальной, самодоказывающей человеческое «я» идее: «Я сомневаюсь, значит мыслю…»

Антон Павлович Чехов сомневался, что в России в России будет революция.

Вот что он писал Плещееву 9 февраля 1888 г.: «…Вы пишете, что Вам понравился Дымов, как материал… Такие натуры, как озорник Дымов(извозчик в «Степи), создаются жизнью не для раскола, не для бродяжничества, не для оседлого житья, а прямехонько для революции… Революции в России никогда не будет, и Дымов кончит тем, что сопьется или попадет в острог. Это лишний человек».

Через тридцать лет – не такой уж большой исторический срок примерно равный одному поколению – революция в России все-таки совершилась. Чехов ошибся?.. Но по Рене Декарту сомнение или ошибка доказывают, прежде всего, существование самого человека. Да, казалось бы, ошибка дает неверное знание и искажает информационное поле. Но дело в том, что в литературе, в отличие от точных наук, именно человеческий талант рождает информационное поле, а не ищет и не открывает уже объективно существующее. Талантливый писатель может дать больше, чем просто информация уже самим фактом своего видения мира. Поэтому дар предвидения, без которого литературный дар не немыслим в принципе, дает не просто формальные знания, а, главное, те, которые выше человеческого понимания в сегодняшнем дне. И если предположить, что талант – язык, которым Бог разговаривает с людьми – Чехов не ошибался. Работая над «Степью», Чехов ошибся только в своем личном, человеческом определении будущего России. Но разве сопоставима эта ошибка и то, что было сказано им в «Степи»?

Теория и практика революции

Знание – не всегда основа цивилизации, потому что первые, действительно толковые географические карты придумали вандалы во время жестоких допросов пленных римских солдат на пути в Рим…

Пока отложим в сторону «Степь». Поговорим о другом. Уже давно не секрет (и особенно сейчас), что для того, чтобы совершить революцию нужна бешенная энергетика. Украинский Майдан 2014 года тому подтверждение. К сожалению, российская революционная энергетика 1917 года осталась только в книгах.

8 сентября 1914 года Александр Блок написал строки посвященные Зинаиде Гиппиус:

Рожденные в года глухие,

Пути не помнят своего.

Мы – дети страшных лет России —

Забыть не в силах ничего.

Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы —

Кровавый отсвет в лицах есть…

В свое время сама Гиппиус (1902 год) посвятила двенадцать строк А. Карташову:

О вере

Великий грех желать возврата

Неясной веры детских дней.

Нам не страшна ее утрата,

Не жаль пройденных ступеней.

Мечтать ли нам о повтореньях?

Иной мы жаждем высоты.

Для нас – в слияньях и сплетеньях

Есть откровенья простоты.

Отдайся новым созерцаньям,

О том, что было – не грусти,

И к вере истинной – со знаньем —

Ищи бесстрашного пути.

Ответ на строчки Гиппиус можно найти в конце блоковского «Рожденные в года глухие…». По мнению поэта, поиск «веры со знанием» и «бесстрашный путь» кончаются так:

…Есть немота – то гул набата

Заставил заградить уста.

В сердцах восторженных когда-то,

Есть роковая пустота.

И пусть над нашим смертным ложем

Взовьется с криком воронье, —