Записки церковного сторожа

«… Особенно сильно терзали меня мысли на второй и на третий день моей болезни, и в жару лихорадки, под гнетом жестоких угрызений, из уст моих вырвались слова, похожие на молитву, хотя молитвой их нельзя было назвать. В них не выражалось ни надежд, ни желаний; то был скорее вопль слепого страха и отчаяния. Мысли мои были спутаны, самообличение – беспощадно; страх смерти в моем жалком положении туманил мой ум и леденил душу; и я, в смятении своем, сам не знал, что говорит мой язык. То были скорее бессвязные восклицания в таком роде: «Господи, что я за несчастное существо! Если я расхвораюсь, то, конечно, умру, потому что кто же мне поможет! Боже, что станется со мной?» Из глаз моих полились обильные слезы, и долго потом я не мог вымолвить ни слова…» (Даниэль Дефо, «Робинзон Крузо»).

Графиня Драницкая

«Серафима. Что это было, Сережа, за эти полтора года? Сны? Объясни мне. Куда, зачем мы бежали?.. Я хочу все забыть, как будто ничего не было!..»

«Бег» Михаил Булгаков.

Стремительный приезд на постоялый двор графини Драницкой ломает спокойную и полусонную картину. «Впечатление, произведенное приездом графини, было, вероятно, очень сильно, потому что даже Дениска говорил шепотом…» Красавице-графине-графине, как и всем остальным, нужен купец Варламов. Между делом она успевает заметить мальчика.

«…Егорушка протер глаза. Посреди комнаты стояло, действительно, сиятельство в образе молодой, очень красивой и полной женщины в черном платье и в соломенной шляпе… Вдруг, совсем неожиданно, на полвершка от своих глаз, Егорушка увидел черные, бархатные брови, большие карие глаза и выхоленные женские щеки с ямочками, от которых, как лучи от солнца, по всему лицу разливалась улыбка. Чем-то великолепно запахло.

– Какой хорошенький мальчик! – сказала дама. – Чей это? Казимир Михайлович, посмотрите, какая прелесть! Боже мой, он спит! Бутуз ты мой милый…

И дама крепко поцеловала Егорушку в обе щеки, и он улыбнулся и, думая, что спит, закрыл глаза…»

Революция в России – не смотря на чеховское неверие в нее – все-таки совершится и если после гражданской войны, Егорушка наверняка оказался в далеком Константинополе. Что и кого он вспоминал в своих снах? Скорее всего графиню Драницкую… Ушедшую Россию. Той, которой уже больше никогда не будет.

Здесь любопытно и вот что. Мальчик Егорушка и графиня Драницкая – антагонисты извозчика Дымова и Соломона. Богатырю-извозчику и умному еврею противостоят женщина и мальчик. Трудно сказать, как сложится жизнь первых двух (возможно Дымов и сопьется, а Соломон угодит в сумасшедший дом, ведь далековато еще до революции), но Чехов, собираясь продолжить «Степь», писал, что «графиня Драницкая живет прескверно…» Виной тому некий Казимир Михайлович, который «здорово обирает ее». Что же касается Егорушки, то Григорович советовал Чехову продолжить «Степь» и «описать семью и в ней 17-летнего юношу, который забирается на чердак и там застреливается… Такой сюжет заключает в себе вопрос дня; возьмите его, не упускайте случая коснуться наболевшей общественной раны; успех громадный ждет Вас с первого же дня появления такой книги» (ГБЛ; Слово, сб. 2, стр. 209).

Удивительно?.. Да! Тут дело даже не в том, что сейчас никто не вспомнит ту «наболевшую общественную рану», ради которой юнец пустил бы себе пулю в лоб, а в том, что в реальной жизни обязательно появятся новые «Дымовы» и «Соломоны», а вот силы, противостоящие им в «Степи», по самому Чехову, сходят на нет.