Записки учителя фехтования. Яков Безухий

То был голос одного мелкопоместного дворянчика, который гулял по саду и забылся до такой степени, что нарушил запрет.

У этого человека было одно оправдание: когда он проходил мимо дома, где жили барыньки, эти дамы, видевшие голубой флаг и знавшие, что князь спит, принялись строить незнакомцу глазки и поддразнивать его. Несчастный так разволновался, что потерял голову и запел во все горло:

Не одна-то во поле дороженька…

Но, как вы понимаете, он не посмел бы рассказать князю о том, что смягчало его вину.

Поняв, какую оплошность он совершил, виновный бросился убегать со всех ног.

«Кто пел “Дороженьку”?» — спросил князь, пробудившись.

Холопы, к которым он обратился с этим вопросом, тут же разбежались в разные стороны, бросившись в погоню за нарушителем тишины.

К счастью, беглец вскоре наткнулся на стог сена, проделал в нем отверстие и укрылся там, сжавшись в комок, как заяц в норе. Его никто не заметил, за исключением молодых барынек, но они ни за что бы не выдали человека, подвергавшегося из-за них опасности.

«Кто пел “Дороженьку”?» — снова грозно спросил князь.

Вслед за этим все услышали грохот падающей мебели и звон разбиваемого стекла.

Слуги продолжали носиться по усадьбе, словно за ними черт гнался, но так и не нашли виновного.

«Кто пел эту песню?» — в третий раз вскричал князь громовым голосом, с огромной плеткой в руке выходя на крыльцо.

Никто не знал, что ему доложить; все бегали, рыская кругом, а барин по-прежнему вопрошал угрожающим тоном: «Кто пел “Дороженьку”?»

«Пусть ко мне немедленно приведут этого негодяя, — потребовал он, — иначе ваши спины поплатятся за его язык!»

Все поиски были тщетными.

Разъяренный князь ревел, как медведь, затравленный собаками, и бранился так, что дрожали стены грота и скалы водопада в парке.

Командир гайдуков опасался за свою спину больше, чем другие, поскольку, когда виновного не находили, барин наказывал всех подряд и самолично порол старших, непременно добавляя к дюжине ударов тринадцатый. Так вот, командир гайдуков пошел к Ваське-песеннику и стал упрашивать его взять вину на себя.

Васька, хорошо зная, чем это для него кончится, сначала наотрез отказался.

Тогда все стали слезно умолять его, а управляющий даже посулил ему всякие подарки и десять рублей серебром в награду.

Васька задумался, зажмурив один глаз, и стал чесать за ухом: десять рублей серебром в те времена были большие деньги.

С другой стороны, его спине грозило нешуточное наказание, поскольку князь сильно разгневался.

«Ладно, — сказал, наконец, Васька, польстившись на деньги, — я согласен; только смотрите, черти, если барин не своими руками пороть меня станет, не бейте слишком сильно».

Ему это пообещали.

Между тем барин, распалясь без меры, завопил:

«Все негодяи-мужики получат по тысяче ударов плетью, приживалы — по пятьсот, а что касается барынек, то пусть ко мне приведут Ульяшку с Василисой…»

Растерянность была всеобщей; никто и пикнуть не смел, все едва дышали.

«Принесите мне все плетки, какие найдутся в имении!» — кричал князь.

«Вот виновный, его схватили. Ура! Ура!» — закричали комнатные казачки, видя, как управляющий в сопровождении нескольких гайдуков тащит Ваську со связанными руками и ногами.

Князь присел на диван, чтобы чинить расправу. К нему привели Ваську, и все с нетерпением ждали, чем закончится эта жуткая сцена.

«Это ты пел?» — спросил князь.

«Да, барин», — пролепетал Васька.

Князь некоторое время молчал, хмуря брови.

«Славный у тебя голос! — промолвил он наконец. — Пусть ему отсчитают десять рублей и выдадут новый кафтан».

Вот каков был князь Алексей, добрейшей души человек. Просто он любил порядок и заставлял других соблюдать правила.

IV

ИМЕНИНЫ КНЯЗЯ АЛЕКСЕЯ

Именины нашего дорогого батюшки князя Алексея приходились на пятый день после праздника Покрова Пресвятой Богородицы. Барин хотел, чтобы годовщину его рождения отмечали с большой помпой; поэтому в этот день всегда устраивали роскошные пиры и балы. Приглашенные начинали прибывать в усадьбу за две-три недели до праздника, и среди важнейших гостей прежде всего выделялись окрестные знатные вельможи, затем — губернатор Казани, воеводы близлежащих провинций и генерал, который командовал драгунами, расквартированными в Нижнем. Приезжали также гости из Москвы и даже из Санкт-Петербурга — все друзья князя Алексея были рады поздравить его с именинами.

Каждому важному гостю отводили в усадьбе отдельные покои, которые выбирали в зависимости от его чина и положения. Один из павильонов предназначался губернатору, а второй — генералу.

Число мелкопоместных дворян, съезжавшихся из года в год на праздник, доходило до полутора тысяч человек; некоторых из них размещали в людских, а других — в мужичьих избах. Они спали там прямо на полу или на печи.