Записки врача общей практики

Роберта Джонсона можно назвать самым что ни на есть обычным человеком, ничем не отличавшимся от миллиона других людей. Достаточно сказать, что выглядел он бледным, обладал заурядной внешностью, нейтральными взглядами, был тридцати лет от роду и женат. На жизнь зарабатывал торговлей предметами мужского туалета на Нью-Норд-роуд, и конкуренция в бизнесе выдавила из него последние остатки характера. В стремлении угодить покупателям он до такой степени научился льстить и раболепствовать, что, изо дня в день работая в подобном унизительном режиме, превратился из человека в бездушную машину. Ни один из великих вопросов мироздания его не волновал. В конце нашего уютного века никакая мощная примитивная страсть человечества не смогла бы прорваться в его тесный замкнутый мирок. И все же рождение, вожделение, болезнь и смерть остаются вечными и неизменными, и когда один из этих суровых фактов внезапно рушит жизнь человека, маска цивилизованности мгновенно слетает, являя миру странное, сильное и правдивое лицо.

Жена Джонсона была тихой маленькой женщиной с каштановыми волосами и скромными манерами, а привязанность к ней оставалась единственной положительной чертой его характера. Каждый понедельник, с утра, они вместе оформляли витрину магазина. Внизу раскладывали безупречно чистые рубашки в зеленых картонных коробках, выше рядами развешивали на медных перекладинах галстуки, по сторонам, на белых бумажных подставках, размещали блестящие дешевые запонки, а на втором плане демонстрировали вереницы матерчатых кепок и расставляли круглые футляры, где хранились защищенные от солнечных лучей более дорогие шляпы. Жена исправно вела бухгалтерию и рассылала клиентам счета. Никто, кроме нее, не знал о посещавших маленькую жизнь мужа радостях и печалях. Никто, кроме нее, не разделял его восторга, когда отправлявшийся в Индию джентльмен покупал десять дюжин рубашек и бесчисленное количество воротничков. Никто не испытывал столь же глубокого разочарования, когда, вручив товар покупателю и отправив счет в названный им отель, супруги получали ответ, что гость с таким именем не значится. В течение пяти лет они усердно работали, строили свой скромный бизнес и с каждым днем все теснее сближались, поскольку брак оказался бездетным. И вот теперь все признаки указывали на скорое изменение положения. Жена уже не могла спускаться вниз, и из Камбервелла приехала ее матушка, миссис Пейтон, с намереньем присмотреть за дочерью и встретить рождение внука.

Чем ближе подходило критическое время, тем чаще Роберта Джонсона одолевала тревога. Но, в конце концов, рождение — процесс естественный. Жены других мужчин проходили через него целыми и невредимыми, что может угрожать его жене? Сам Джонсон вырос в семье, где было четырнадцать детей, а матушка и по сей день отличалась отменным здоровьем. Вряд ли что-то могло пойти не так. И все же, несмотря на попытки самоуспокоения, он не переставал тревожиться о состоянии супруги ни на минуту.

Еще за пять месяцев до назначенного срока был ангажирован лучший в округе специалист — доктор Майлс с Бридпорт-плейс, а среди крупных партий мужских товаров потихоньку стали появляться маленькие пакеты с абсурдно крошечными, украшенными оборочками и ленточками белыми костюмчиками. И вот однажды вечером, прикрепляя на шарфы ценники, Роберт Джонсон услышал наверху шум, а вскоре в магазин спустилась встревоженная миссис Пейтон и заявила, что Люси чувствует себя плохо, так что необходимо срочно отправиться за доктором.

Роберт Джонсон не привык торопиться: спешка не составляла характерную черту его натуры. Напротив, он отличался методичностью и любил все делать в строгом порядке. Расстояние от угла Нью-Норд-роуд, где располагался магазин, до дома доктора Майлса на Бридпорт-плейс составляло около четверти мили. Извозчика видно не было, поэтому Роберт оставил за прилавком мальчика-приказчика и отправился туда пешком. На Бридпорт-плейс ему сказали, что доктор только уехал на Харман-стрит к пациенту, которого разбил апоплексический удар. Все больше тревожась и утратив обычную сдержанность, Джонсон бросился на Харман-стрит, где выяснилось, что доктор уже отбыл на случай кори, но, к счастью, оставил адрес: Данстэн-роуд, дом 69, на противоположной стороне Риджентс-канала. При мысли об оставленной дома жене чопорность окончательно покинула Роберта, и он со всех ног бросился бежать вниз по Кинсленд-роуд, а по пути прыгнул в подвернувшийся кеб и помчался на Дунстан-роуд. Там он услышал, что доктор Майлс только что уехал, и в отчаянье присел на крыльцо.