Записные книжки

Наместник патриарха сказывал мне, что консул в день рождения королевы, когда духовенство пришло к нему с поздравлениями, говорил им, что якобы император Николай отрекся от престола и наследовал ему Константин Николаевич. Любопытно было бы знать, по своей глупости соврал консул или по долгу службы, то есть по наставлению Пальмерстона. Я видел консула и накануне, и в тот день, и на другой он был у жены моей, но ничего о том не сказывал.

13 мая

Ездил по дороге в Газу на источник Св. Филиппа, где Филипп окрестил евнуха эфиопской царицы, едущего на колеснице (вероятно в тахтиреване[59], ибо колесам по этой дороге проезда нет, разве дороги здешние очень испортились со времен апостольских; что, впрочем, очень возможно, потому что в Турции, где также нет теперь проезда, отыскиваются тут и там остатки каменной мостовой).

Близ источника растет и стареет большое прекрасное ореховое дерево, и тут отдыхали мы под тенью его и около меня собрались и уселись бедуины. Знаешь, что если вздумалось бы одному из них приказать раздеться и выдать им платье и всё, что в платье находится, то надобно было бы беспрекословно повиноваться. Но бедуины на меня никакого страха не наводят. Разумеется, есть между ними и разбойники, как и между не бедуинами, но вообще я нахожу в них какое-то добродушие и веселость. К тому же сигары мои и зрительная трубка, которая их очень удивляет, заводят тотчас между нами дружелюбные сношения. Дам им сигарку выкурить, дам посмотреть в трубку, и, прикладывая руку к сердцу, они изъявляют мне свое удовольствие и свою благодарность.

По дороге, немного в сторону, заезжали мы к источнику Св. Девы, где, по преданиям, отдыхала она с мужем и младенцем по пути в Египет. По дороге к источнику – деревня Малька на горе. В долине арабы сажают розы, которые снабжают розовой водой монастырь Св. Гроба. Если обоняние имеет особенное влияние на память, а запахи возбуждают воспоминания, то розовая вода будет для нас отныне живым источником иерусалимских воспоминаний. На Св. Гробе и Голгофе всегда благоухают розы, а монахи, кроме того, вспрыскивают вас розовой водой. Впрочем, вообще на востоке розовая вода в большом употреблении по церквям.

Останавливался в монастыре Св. Креста. По дороге от него в Иерусалим, направо, вдруг открывается Мертвое море и за ним белеют Аравийские горы, облитые тонким золотым сиянием. Вообще здесь нельзя сказать голубой воздух, он золотой, особенно перед заходом солнца. Солнце не садится, как в других местах, в облака багряные и разноцветные: оно потухает на чистом небе, так же и восходит. Эта золотистость воздуха вечером, то есть с шестого часа, особенно замечательна в Гигонской долине вблизи Яффских ворот. Маслины темнеют в золотом сиянии, и долина вся пересекается длинными золотыми полосами.

Когда я возвращаюсь в город по этой дороге, меня всегда приветствует радостными телодвижениями и криками немой – вероятно, чуя, что я был таможенным работником, потому что и он, кажется, был досмотрщиком при учрежденной тут таможенной заставе.

Я испытываю особенное сочувствие к детям, юродивым, малоумным. На пароходе от Константинополя до Бейрута завелась у меня тесная дружба с турчатами и юродивым, чем-то похожим на дервиша. Это для меня утешительно как доказательство, что в природе моей сохранилась какая-то первобытная простота, которую не совсем заглушили свет и житейские страсти и увлечения.

У источника Богоматери нашли мы библейскую картину: несколько молодых поселянок в синих сарафанах стирали белье. Может быть, и Пресвятая Дева тоже стирала тут пеленки Божественного Младенца.

Нельзя сказать, чтобы почва окрестностей иерусалимских, при всей угрюмости и дикости, была бесплодна. Она дает разнородный хлеб, овощи, артишоки, померанцы, маслину, абрикосовые деревья, смоковницу, гранаты, ореховые деревья и проч. Нужно только более обработки. Сама каменная настилка почвы придает ей свежесть и сырость, которые заменяют дожди: их и летом здесь не бывает.

14 мая

Ныне полученное из Яффы известие, что английский пароход прибудет туда 8-го будущего месяца, обдало меня унынием. Срок приближающейся разлуки с Иерусалимом начинает давить на меня. Я теперь только вхожу в Иерусалим, вхожу в прелесть его, начинаю с ним свыкаться. Здесь нужно было бы непременно прожить год, чтобы познакомиться со святыми местами. И почему бы не прожить? Стоило бы только решиться отложить житейские попечения и требования.

Впрочем, не имею никакого расположения к монашеской жизни. Напротив, здешняя греческая монашеская жизнь кажется мне несносною и вовсе ничего не говорит душе. В чувстве моем к Иерусалиму религиозность не имеет или имеет очень мало назидательной силы.

16 мая