Записные книжки дурака

Но Г-дь с ней, Украиной. До Украины ли нам, хоть многие в России и ведут с неё свои корни? Оставим её до поры, с её Радой, её президентом, всеми её олигархами и их частными армиями. Ибо когда сэр Пол Маккартни со товарищи заиграл во время концерта на Красной площади «Back in the USSR» и вся площадь, взревев дурным голосом, вскочила на ноги и не садилась до самого конца выступления, там были все, кто мог достать приглашение: хозяева жизни, чиновники и знаменитости вперемешку. Сразу за первым проходом, в центре ряда, кажется одиннадцатого, Путин, Макаревич и Лужков сидели бок о бок. Невзирая на то, какие у кого из них об этом сохранились (или не сохранились) воспоминания – было именно так, было. Тем более что Владимир Владимирович тогда был западник вполне искренний, а народу вокруг было море – и когда он вышел из Кремля и прошёл в толпу, она его от души приветствовала. Настроение было такое. Выйти к разогретому музыкой народу под «Битлов» – вещь беспроигрышная. Гениальное чувство народа у человека. Хоть толпы. Хоть всего.

Знающие Путина люди подтверждают, что в личном контакте он феноменально обаятелен. И тогда, на площади, это чувствовалось. Причём совершенно искренне – был свой в доску. То ли не выветрилась из него общероссийская детская вера 90-х в то, что мы тут уж какие есть, – чего от нас хотеть после нескольких десятилетий советской власти, но где-то есть нормальный мир, не загаженный идеологией. То ли наследие Собчака в нём взыграло с его демократической риторикой (великолепно уживавшейся в бывшем мэре Северной столицы с привычками, которые в менее политкорректном городе назвали бы казнокрадством). Или это во втором российском президенте питерский дух возрос. Дух единственного по-настоящему европейского города в гигантской азиатско-провинциальной стране: причудливо-взрывная смесь империи и вольнодумства, бесшабашного авантюризма и канцелярской бюрократии, которая во время о́но задушила имперскую Россию, как плесень душит пень, – и душит её по сей день, уже в новом столетии.

С того времени многое изменилось. Перессорились между собой силовики и олигархи. Не сядет больше рядом Макаревич с Путиным. Да и Путин с Макаревичем не сядет. Уволен со службы мэр Лужков – правда, не Владимиром Владимировичем, с которым умел находить общий язык, а Дмитрием Анатольевичем, с которым они не считали необходимым его искать. Да и на Красной площади Маккартни больше концертов не даёт. А если бы и дал, пришла бы его слушать совсем другая элита. Куда более дисциплинированная Государственная дума – скучная донельзя, исполнительно печатающая законы один другого страньше, как, наверное, сказала бы и про парламентариев, и про эти законы Алиса из сказки Кэрролла. Прореженные до полного истончания слоя деятели культуры, поделённые на патриотов и всех прочих. Да и со всей остальной публикой произошли не меньшие перемены – совсем не к лучшему. И на площадях концерты более не приняты. По крайней мере такие и на такого рода площадях. То ли постарели все. То ли страна переросла состояние юношеской эйфории. Как Михалков – и в тот раз был, и в этот придёт, потому что вечен. Но совсем выйдет другой карамболь.

Раскол наступил в стране – на фоне духоподъёмного единения. Большой раздрай. Эпоха большой нелюбви – согласно тому же Макаревичу. Наступило сие с момента воссоединения с Россией Крыма, в разгар первой фазы украинского кризиса. Когда с точки зрения западного агитпропа Кремль явил «цивилизованному миру» политику, в рамках современных правил ведения дел недопустимую, и значительная часть интеллектуалов страны впала в тяжёлое разочарование местом, в котором проживают, и властями предержащими, ею правящими по разумению своему, а не в соответствии с их, интеллектуалов, рекомендациями. Причём среди людей этих оказалось немало достойнейших и симпатичнейших фигур, то ли не научившихся отличать идеал от реальной жизни, то ли в какой-то момент поверивших, что от властителей дум в этом мире что-то на самом деле зависит. Да и как не поверить в это людям, которые поднимали стадионы и вели за собой демонстрации? И по первости продолжали власти вести с ними беседы. Но быстро прекратили. Потому что ты ему о государственных интересах и о безопасности границ, а он тебе про то, что нехорошо. Нет базы для дискуссии.