Заплаканная душа

Тошны порой вертлявые повадки
Властей… Но прочь, покорливость и тлен!
И я, на обе брошенный лопатки,
Приподымаюсь, кажется, с колен.

И я, стыдясь риторики плаксивой,

Во вред России слова не скажу:
Её душа останется красивой
На подступах к любому рубежу.

Мы все во мгле, но нас не мучит голод,

И шапки на затылках не горят.
Есть родина – и хутор мой, и город,
Степняцким духом славный Волгоград.

Во дни начала, детской спозаранкой,

Дав с городьбы казачьей петуха,
Я жил при нём – шершавый,
                                   как изнанка
Порепанного градом лопуха.

Потом в столицу ринулся, в науки,

В расхристанность общажной суеты…
Он ждал меня, наверно, не от скуки,
С Мамаевой взирая высоты.

Кого я чтил, кому я приглянулся —

Теперь в былом, как грёзы наяву…
Мне говорят:
              «Васёк, ты лопухнулся,
Когда оставил сытую Москву».

Я не польстил корысти или кушу,

Не выскребал обкусанных сусек,
Зато прикаял страждущую душу
Между великих православных рек.

О, братский Дон,

                   сплочённый ненадолго,
Меловобелый в жилках красноты!
О ты, в плотинах гибнущая Волга
С остатками бурлацкой красоты!

Вы, небеса, отвыкшие от клика

Высоких птиц и воскликов людей!
И даже ты, пониклая Паника,
Где я купал казачьих лошадей! —

Простите, что немыслимо немолод,

Я рад бы петь, да сам себе не рад.
И ты, и ты прости меня, мой город,
До млечных звёзд
                     протяжный Волгоград.

«– Хватайте жизнь за мягкие места…»

– Хватайте жизнь за мягкие места! —
Глаголят хваты, напрягая жилы.
Увы, до упокойного креста
Мне мягких мест судьба не подложила.

Зарницы детства вижу наяву,

Хоть памятью некстати пооббился,
Пусть не глодал я смолоду траву,
Но сытым хлебом тоже не давился.

В пятнадцать лет отбился от семьи

И с родиной негаданно простился,
Когда ж в душе запели соловьи,
Я тоже щёлкать с ними припустился.

Впрок заимел квартиру, а не дом,

Вяжу вслепую песенки из лыка
И нахожусь строптиво
                          под хмельком —
Законченный щелкун и прощелыга.

А впереди тщета иль пустота,

Как и у всех, кто жил и не постился.
Не только жизнь за мягкие места,
Я и жену-то лапать разучился.

«Скучаю по снегу, тащусь по морозу…»