Заплати другому

Рубен вжал педаль газа в пол. Движок захлебнулся, потом набрал обороты. В зеркальце заднего вида он видел, как она стояла посредине улицы. Слышал, как выкрикивала его имя:

– Рубен! Рубен, подожди!

Он резко свернул за угол, хотя ехать прямо было ближе.

Из книги «Говорят знавшие Тревора»

Позднее она рассказала, что пыталась окликнуть меня. Говорила, что после этого звонила каждый день, а я не отвечал. А я думал: «Откуда ей известно, что я был дома и не отвечал? Что я, не мог разве куда-нибудь выйти?» Никто никогда не считал меня человеком, который может просто выйти из дома. Ладно. Не сказал бы, что я много разгуливал в то время. Но и не сидел безвылазно дома, слушая, как неумолчно звонит телефон. Никогда этого не делал. И не понимаю, в частности, почему она думает, что я так поступал.

Может быть, это было тогда, когда мы не поладили с телефоном.

…

Рубен лежал на спине в постели, делая вид, будто смотрит одиннадцатичасовые новости. Кошка клубком свернулась на груди, отчего было трудновато дышать, но он не сгонял ее.

Зазвонил телефон, и, когда он потянулся за трубкой, кошка сошла на лапах на постель. Беря трубку, он уже знал, кто звонит. Даже «здравствуй» не сказал.

Держал трубку на расстоянии от уха, будто от нее исходила какая-то опасность.

– Рубен, прошу тебя, не вешай трубку.

Он повесил.

Когда звонок раздался снова, он снял трубку и положил на тумбочку у кровати. Встал и прошел в гостиную, только чтобы наверняка не слышать ничего, если что-то будет сказано.

Он пометался немного по комнате, только возникало жуткое чувство: голый и выставляется, пусть и не видимый никем в собственном доме. Вернулся обратно в спальню и увидел, что Мисс Лайза играет с трубкой. Он поднял ее и услышал голос Арлин: нанизывающиеся друг на друга задыхающиеся предложения, ни одно из которых он не разобрал. Рубен рванул телефонный провод со стены и швырнул аппарат в окно спальни.

Он считал, что, возможно, почувствует от этого себя лучше: все равно, будто покореженный грузовик разнести бейсбольной битой. Увы, это принесло одно разочарование. В самом деле: теперь не просто жуткий голый мужчина стоит один-одинешенек в своей комнате, один-одинешенек в своей жизни, а при всем том у него еще и окно разбито. И теплый ветер на голом теле. И никакого телефона.

Должен бы знать, что он не из тех, кто легко дает волю чувствам.

Глава 25 Арлин

Тревор ушел в гости к Джо с ночевкой. Арлин осталась одна и воображала себе, как бы проехалась мимо дома Рубена, будь у нее машина. Может, набралась бы смелости и даже в дверь постучала. Если бы была у нее машина. А ее не было. И бесило Арлин то, что у нее не получалось. Только вот руки ныли и дрожали после последнего набега на остов того старого зверя, что валялся возле крыльца. Сколько еще способен каждый из них вынести? И, по правде, надо признать, что грузовик не повинен. О чем, черти веселые, она только думала, приписывая себя к владельцам того блестящего новенького чуда, когда продолжала ездить на жутком старом «Додж-Дарте»? Чего ж удивляться, что она была так уверена, будто Рики вернется домой – рано или поздно. Вот уж доля влюбленных.

Потом взбесилась еще больше, вспоминая, на каком диковинном гоночном чуде он ездит. Вручную снизу доверху собрана, вся отделана хромом, весь передок новый, и задний мост, и эти новехонькие чудища-шины. Да как посмел он уехать на таком чуде, предоставив ей платить за грузовик, который сам же и разбил?

У нее выдалась ночь, свободная от «Лэйзер Лаундж», а даже пойти некуда. Сил-то бить да крушить в руках больше нет, так что вся злость ей же боком и выйдет. Был один бар на Камино, до него два шага идти. Но ей не пристало вставать на эту дорожку, поэтому она звонила Бонни.

– Что еще?

– Ты даешь, Бонни. Карой мне грозишь, если я не звоню, а потом, похоже, не рада, когда звоню.

– Я не сказала, что не рада. Просто жду, когда услышу, в какую беду ты теперь вляпалась.

– Ни в какую, если честно. Просто машина сдохла.

– Значит, теперь все мысли про «как бы выпить».

– Ага. Только не из-за этого.

Бонни примолкла, давая Арлин время, чтобы свести все одно к одному. Только, похоже, нынче труднее. Она бесилась на Рики. Точно. Бонни, наверное, скажет: «Тоже мне! Больно нужна ты ему – да и все остальные, с кем у него по жизни дорожки сходились».

И все равно Арлин изо всех сил постаралась разъяснить. Как бесила мысль о том, что он раскатывает по городу с Шерил в такой славной машине, а ее оставил со старым хламом, за который еще и платить надо. Как пришел он домой и обещал встать на трезвый путь, стать тем, кем всегда должен был быть для нее, а потом обратно влез в то же старое дерьмо. А теперь уже слишком поздно, чтобы вернуть Рубена.

Бонни тихо слушала, пока не прозвучало имя Рубена.

И тогда воскликнула:

– Бинго![41]

– Я что, что-то остроумное сказала?