Запомни меня такой… А это зависит от того… И этим всё сказано. Пришвартоваться в тихой гавани

– Ну-ну, дочь моя! Не надо отчаиваться! Будем молиться всю ночь, и Господь не оставит чистых душой своим небесным промыслом!

8

Утро началось для Анхелики с прихода двух женщин, которые принесли воду для умывания и белое свадебное платье. Как ни противно было Анхелике надевать на себя чужую вещь не первой свежести (хотя бы чистое, и то – хорошо!), но она не стала сопротивляться. Да и какое это имело значение на фоне борьбы за жизнь единственного друга? Как поворотный момент в своей судьбе, Анхелика не воспринимала этот фарс под названием «свадьба».

Женщины закололи бельевыми прищепками широкий лиф платья на тоненькой фигурке Анхелики, и ими же подкололи слишком длинный подол пышной юбки. Если Френсис хотел унизить девушку таким смехотворным нарядом, то его задумка не достигла цели – Анхелике было всё равно. Её тело окаменело в ожидании решения главаря пиратов, а сердце уже приняло хладнокровное решение воспользоваться ножом или, на крайний случай, вилкой, чтобы убить себя до того, как придётся лечь на брачное ложе со Старым Пердуном или Бочкой-с-Ромом – кого там заготовила ей судьба, если Френсис откажется от женитьбы на ней.

Но Френсис принял решение, которое оказалось неожиданным для Анхелики, и только продлило её муки. Он вышел на холм, где уже всё было приготовлено для выбора жениха, и поднял руку, призывая взволнованных пиратов к тишине:

– Братья мои, эта женщина вчера сделала мне предложение жениться на ней…

Пираты засвистели и заулюлюкали, особенно выделялись голоса женщин, многие из которых, если не все, были и сами не прочь выйти замуж за своего главаря-красавчика. Френсис вдоволь насладился моментом, искоса поглядывая на помертвевшую девушку, и продолжил:

– Взамен она пообещала покровительство английской королевы…

Пираты загомонили ещё громче. Все понимали, о чём идёт речь: уменьшение собственной прибыли и вариантов для грабежей, переход свободных, но бесправных пиратов в корсары ради призрачной защиты английской короны… Состав пиратского воинства был самый разнообразный: здесь были белокожие англичане и негры из Африки, бесшабашные французы и религиозные испанцы, мастеровитые голландцы и буйные скандинавы. Какого только мусора, отбросов общества не прибило в команду Френсиса за десять лет его пиратства. Поэтому все загомонили сразу и каждый о своём.

Главарь опять поднял руку и, подождав, когда установится относительная тишина, сказал:

– Мы с вами уже не раз палили из пушек по этому поводу, перетирали и так и этак. Я так предлагаю сделать: положимся на судьбу – коль мне выпадет чёрная метка пришвартоваться в тихой гавани – так тому и быть. А уж, ежели другой какой вариант, значит, закрываем вопрос раз и навсегда! Согласны?

Не все верят в Бога, гораздо больше верят в существование чёрта, но почти все верят в знаки судьбы. А потому на предложение Френсиса поляна ответила дружным согласием.

– Падре, давайте, уж, кидайте третью бумажку в шляпу, да и пойдём поднимать Веселого Роджера³³ на свадебной пирушке, пора до отказа набить трюм и промочить горло!

Падре сочувственно сжал локоть застывшей Анхелике и ободряюще шепнул ей на ушко:

– Всё же один шанс из трёх лучше, чем ничего. Крепись, дочь моя!

Первым тащил жребий Старый Пердун. Он развернул пустую бумажку, смачно сплюнул и молча присоединился к толпе своих собратьев. Когда в шляпу нырнула рука Бочки-С-Ромом, в голове Анхелики набат: «Один из трёх! Один из трёх!» сменился обнадёживающим: «Один из двух! Один из двух!». Бочка-с-Ромом развернул свою бумажку и радостно помахал ею, как флажком, перед собравшимися. Анхелика готова была упасть в обморок. Пираты загудели, а Бочка-с-Ромом со смехом произнёс:

– Пустая! Рано мне ещё выкидывать белый флаг³⁴!

Френсис, как бы нехотя, развернул последнюю бумажку из шляпы, зло выругался сквозь зубы и подал падре взмахом руки сигнал к началу свадебной церемонии.

³³ – «поднять Веселого Роджера» – веселиться

³⁴ – «выкинуть белый флаг» – сдаться

9

Свадебная церемония прошла для Анхелики как в тумане. Мысли её блуждали в голове не задерживаясь. Вот она удивилась, как длинно и, кажется, абсолютно точно произнесли её имя³⁵, и тут же забыла об этом, услышав свой собственный голос, как через вату произносящий тихое: «Да» на вопрос священника добровольно ли и без принуждения она надевает на себя брачные узы. Не успев толком испугаться чудовищной лжи, которую только что произнесли её уста, она чуть не расхохоталась, когда зачитывали имена и титулы её будущего супруга. Ей показалось смешным, что Френсис назвал себя всего лишь виконтом³⁶. Чего уж тут стесняться, как-то даже не солидно, главарь пиратов и всего лишь виконт? Надо было уж сразу объявить себя герцогом³⁷!