Запомни меня такой… А это зависит от того… И этим всё сказано. Пришвартоваться в тихой гавани

Между вариантами сконцентрироваться, чтобы с наименьшими потерями скатиться по склону, получив унизительный пинок под зад, или принять словесный бой (хорошо бы не дошло до рукопашного!), попытавшись вскочить на ноги, чтобы нейтрализовать главенствующее положение Корентайн, Анхелика выбрала последний вариант.

– Ты что же, пришла мне на свою судьбу жаловаться? Я к тебе в подруги, вроде как, не набивалась! – произнесла Анхелика, сама не узнавая свой голос, сочившийся ядовитым елеем.

Корентайн, не ожидавшая такой прыти от этой девчонки (только что сидела на краю, казалось, чуть дотронься пальцем, так и покатится вниз, а теперь уже стоит, натянутая, как струна, и, хоть и ниже тебя на полголовы, а кажется выше), вздрогнула, как от пощёчины. Анхелике даже жалко её стало на мгновение. Но – нет, Корентайн быстро собралась с духом и пошла в наступление:

– Думаешь, он тебя вечно любить будет? Поиграется, пока не надоешь, и бросит. Уж, каких я тут особ рядом с ним не перевидала – не тебе чета!

Анхелика слышала уже нечто подобное от самого Френсиса, когда уговаривала его жениться на себе. Её и тогда задели эти слова… Вернее, не её, а её гордость. Но сейчас их было слышать не просто унизительно, а больно, очень больно. Она отступила на шаг от соперницы, предусмотрительно сделав этот шаг в сторону подальше от обрыва, и холодно спросила:

– И с каждой он играл свадьбу?

– Ой, уж, свадьба! – обидно расхохоталась Корентайн, – Кучка ряженых за одной половиной стола и куча пьяниц и обжор за другой!

Анхелика и сама понимала всю горькую справедливость этих слов. Её свадебное платье – застиранное, с чужого плеча, топорщащееся бельевыми прищепками… И чего стоят их с Френсисом клятвы перед, пусть добрым и праведным, но, всё-таки, всего лишь переодетым в рясу священника человеком? А о том, каким образом одеяние падре попало в руки пиратов, лучше вообще не задумываться…

Корентайн с удовольствием наблюдала, как серые тени сомнений пробегали по лицу молодой женщины, и решила закрепить успех, добавив:

– Нагуляется и бросит! Ко мне, как всегда, вернётся!

– Ну, что ж, тогда тебе надо только набраться терпения, чтобы дождаться этого неизбежного момента! – отчеканила Анхелика, развернулась и пошла прочь.

Корентайн так и не поняла – выиграла она этот словесный бой или проиграла? По тому, что соперница сбежала с поля сражения, выходило так, что – выиграла, но вот ощущение было такое, что – проиграла.

Не знала, на чьей стороне победа, и Анхелика. У неё и так душа была в раздрае, а после стычки с Корентайн стало ещё хуже. Одно дело, когда сам мучаешься сомнениями, оценивая своё положение, и совсем другое, когда самые худшие твои подозрения озвучивает кто-то другой со стороны. В то, что отсюда надо «валить», как выразилась Корентайн, Анхелика и сама была уверена. А вот во всём, что касается Френсиса…

Как бы было просто, если бы она не полюбила! Какая была бы ясность в действиях и спокойствие в душе! Я готова выполнить свою часть соглашения, а ты сам отказываешься, ну, и катись в пасть к морскому дьяволу! Будешь всю свою жизнь палубу драить, крыса морская! А я на такое не подписывалась! Но…

Но так она могла рассуждать только в первые дни близости с ним. Когда его жаждало только её тело. А сейчас, когда душа болела, а сердце было готово остановиться только от одной мысли, что она не увидит больше его искрящихся лукавством глаз, не услышит мечтательный голос, рассказывающий о морских приключениях, не почувствует его надёжное плечо, за которым можно спрятаться от любых неприятностей, не ощутит учащённый ритм биения его сердца, когда в минуту грусти утыкаешься носом ему в грудь…

В Френсисе Анхелику восхищало всё: не только его красивая внешность – высокий рост, широкие плечи, узкие бёдра, накаченные мышцы, широкие ладони, смешливые глаза и задорная улыбка, открывающая ровный ряд белоснежных зубов, но также и его ум и интеллект – они могли часами говорить о музыке, поэзии, живописи. Как? Ну, как, сидя на своём острове в окружении малограмотных пиратов, в большинстве своём озабоченных только тем, чтобы набить себе брюхо и залить горло, он умудрялся быть в курсе всех политических событий, разбираться в искусстве и, даже, в современной моде?!? Невольное уважение вызывали его твёрдая воля и актёрские способности, с которыми он управлял своими пройдохами, на дух не переносящими даже слово «дисциплина», но, тем не менее, абсолютно ей подчиняющиеся. Он искренне любил этих несчастных, обделённых судьбой людей, и вот этого Анхелика понять никак не могла, но чувствовала, что так оно и есть.

А ещё Анхелика чувствовала, что совсем чуть-чуть, и она влюбится в Френсиса, как кошка! Забудет о своей судьбе, превратиться только в жаждущее ласки хозяина животное. И тогда Френсис её разлюбит и бросит, Анхелика твёрдо была уверена в этом. Спасибо Корентайн, поведение которой удерживало Анхелику от этого «чуть-чуть».