«Запомните меня живым». Судьба и Бессмертие Александра Косарева

Почему сыновья и дочери простых рабочих видят, как их сверстники, дети высоких чинов, назначаются на заманчивые должности в государственном аппарате, в то время как их самих эксплуатируют на тяжелых работах, где требуется ручной труд?

Саша Косарев вместе с Лукьяновым и Горшениным спускались в шахты, шли к горнякам во время обеденного перерыва, и вот там…

Там их спрашивали, не рабы ли они? Ведь на школьных досках, когда грамоте учили, писали не о маме, которая мыла раму, а сначала: «Рабы — не мы!» Если они не рабы, то почему за копейки работают по десять часов в день, часто по пояс в ледяной воде? А такие же молодые, но другие ребята катаются по Москве на отцовских лимузинах с девушками, кочуют с дачи на дачу, из ресторана в ресторан?

Косарев предупреждал Кагановича, Ягоду: нужно что-то сделать, улучшить условия на Метрострое, иначе будет взрыв. Ведь не ЦК ВЛКСМ, а правительство должно финансировать улучшение быта!

Не слушали.

Самый спокойный и рассудительный, Андреев говорил Саше: потерпи, поможем.

Но безжалостная эксплуатация комсомольцев на строительстве метро привела к тому, что сразу восемьсот человек, бросив работу, направились на Ильинку к зданию ЦК комсомола, швырнули на пол комсомольские билеты, выкрикивая ругательства в адрес правительства.

Они отказались выходить на работу, пока не улучшат их условия.

Сталин немедленно собрал членов политбюро и потребовал созвать пленум московского горкома, чтобы обсудить эту первую в истории комсомола стачку. Отсутствие свободы слова и подавление любой критической мысли заставили комсомольцев обсуждать эти вопросы в нелегальных кружках.

Это было в 1934 году.

Власти отреагировали без промедления! И тут уже Косарев, даже избранный генсеком, не смог им противостоять. Как противостоять, как спорить, если смута пошла из молодежной среды, от его комсомольцев? Просил только смягчить, не наказывать строго. Обещал развернуть шире политическую учебу и не подпольно, а легально отвечать на все вопросы молодых.

Не помогло. Тысячи комсомольцев были исключены из комсомола, арестованы и отправлены в ГУЛАГ. Конкретно — в лагеря Сибири и Казахстана. Остальных, которые вроде громко не кричали и не ездили бить стекла на Ильинку, но в чьей лояльности власти все равно сомневались, — этих призвали как бы «по велению сердца» ехать туда же, в степи и горы, «строить новые города».

И поехали. Слава богу, в пассажирских вагонах, под гармошку, с самогоном и песнями, без конвоя и овчарок.

Однако ЦК комсомола, несмотря ни на что, по заказу «старших товарищей» из ЦК ВКП(б) приходилось продолжать и вести свою работу.

Так что, пока одни бывшие метростроевцы шли по этапу, а другие «комсомольцы-добровольцы» ехали в Тмутаракань под гармошку, заменившие их ребята продолжали неслыханный для СССР проект.

И вот уже Косарев и Лукьянов впервые прошли по тоннелям, увидели, что такое кессонные работы, разговаривали с людьми. И что особенно поразительно, 14 мая 1935 года Московскую комсомольскую организацию, — забыв про смуту прошлого года! — удостоили ордена Ленина. С довольно циничной, если учесть всю правду этой истории, формулировкой: «за особые заслуги в деле мобилизации славных комсомольцев на успешное строительство Московского метрополитена».

Аминь.

Да, Косарев делал свою работу, исполняя обещания, которые дал Сталину и всему Политбюро.

«Вы должны гордиться своим участием в этой замечательной стройке, — говорил Косарев метростроевцам на торжественном собрании городского актива. — Ваши имена вписаны в историю реконструкции мировой столицы пролетариата!»

Тут же Александр Васильевич предложил «Молодой гвардии» выпустить книгу «Рассказы строителей метро». Разумеется, там не было «рассказов» тех метростроевцев, кто одномоментно валил лес в Сибири под дулами карабинов. Издали роскошно. Получилась тяжелая книжища в сафьяновом переплете. Горький, увидев ее, ахнул и заокал:

— Но получается дорого, денег-то, эвон, сколько не пожалели!

— Алексей Максимович, — парировал Косарев, — но книга «Беломорстрой» вышла еще роскошнее! А вы ее хвалили! За оформление, в том числе!

Может быть, напрасно Косарев затеял этот спор с Буревестником революции? Может, напрасно едва не довел его до обидных слез, на кои Алексей Максимович был мастак, и по любому поводу? Получил тогда Косарев поучение и урок приоритетов от самого Максима Горького!

Логика классика соцреализма была следующей. Что вы типа мне тут, товарищ Косарев Саша, говорите о своем метро! «Беломорстрой» — вот была попытка писателей коллективно осмыслить материал новый, доселе незнакомый.

— Но не слишком ли мы усердно приучаем людей любоваться самими собой? — неожиданно спросил Горький, чем вызывал недоуменный взгляд Косарева.

Но этот взгляд, эта вскинутая вверх бровь младого Косарева не остановили старика. И он понес дальше нечто вообще несусветное. Видимо по привычке, согласно которой, какую бы глупость не произнес титан, все принимается с восторгом.