«Запомните меня живым». Судьба и Бессмертие Александра Косарева

И пошло, и поехало… Что вот, дескать, народ наш, людишки-то простые, не понимают того факта, что пролетарий работает «не на буржуазный фетиш-государство», на пресс «для выдавливания из людей крови ради обращения ее в золото»… А на самооборону против исконного врага своего! На возбуждение революционного правосознания пролетариата всех стран, на организацию социалистического общества!

Тут Буревестник революции умолк, любуясь впечатлением, произведенным на Косарева, и увидев, что не сильно произвел, добавил уже тише:

— Мы хвалим людей за работу так, как будто они работают из милости к кому-то.

«Правильно, — имел право подумать мой дедушка Саша Косарев. — Только вряд ли стоит называть «фетишом» красивейшее государство Европы, Италию, а также остров Капри, итальянскую жемчужину, где по слухам Алексей Максимович так любил под бокал холодного Совиньона сыграть в шахматы с самим Ульяновым!»

Метро открыли 15 мая 1935 года. Накануне Сталин собрал в Колонном зале торжественное заседание, Каганович, как главный пахан этой стройки, держал речь. В речи он нажимал на то, что метро они построили «народное, социалистическое», а не «капиталистическое».

Это дало основание Косареву, сидевшему в президиуме, задуматься: а в чем собственно разница между идеями, скажем, американского сабвея и московского метро?

Чуть позднее за праздничным столом Косарев этот вопрос Кагановичу и задал, о чем сразу же пожалел. Каганович сузил и без того узкие змеиные глаза, уставившись на главу комсомола. Косарев знал, что у Кагановича и у Шкирятова он пользуется особой «любовью» и при случае оба охотно капают на него Сталину и по первому же сигналу схарчили бы, не задумываясь.

Каганович кашлянул в кулак и ответил:

— Вам, молодой человек, надо бы внимательнее слушать доклады старших товарищей! Советское, социалистическое метро — это значит метро для простого человека!

Вот как!

Однако Косарев к тому времени уже дважды бывал в Париже, последний раз вместе с Машей, они много катались на метро. И что-то он там не замечал отдельных вагонов для пролетариев и отдельных для буржуа. Но спорить не стал.

15-го в Москве был настоящий праздник. Уже с шести утра у всех станций метро люди выстроились в очереди, чтобы покататься на первых поездах. Так было две недели назад на 1 мая: они вышли в город, одетые празднично. То есть как празднично? Женщины надели яркие ситцевые платья и блузки, мужчины — выходные костюмы, сорочки, галстуки.

Райкомы партии и комсомола возле новеньких станций метро организовали митинги, играли духовые оркестры. А в небесах над Москвой тяжело кружил, ревя моторами, еще целехонький гигант — агитационный самолет «Максим Горький!»

Какую газету ни раскроешь — в любой, согласно речи товарища Кагановича, кричали о превосходстве Страны Советов над загнивающим Западом. Еще журналисты особенно подчеркивали, что метро построено исключительно отечественными средствами. Но продвинутые люди-то хорошо понимали и знали, — это было при них! — что сначала «средства» закупались, потом их разбирали, копировали устройство и принимались выпускать. Не все копии работали хорошо, но неожиданно две вещи получились недурно: «советские» вагоны и эскалаторы.

Кстати, и по сей день Россия не нуждается в закупке эскалаторов за рубежом именно благодаря этой инициативе!

Косареву хотелось, чтобы первым пассажиром московского метро стал комсомольский ударник производства, но назначали партийного Героя труда. Рабочий завода «Красный пролетарий» купил 15 мая 1935 года в кассе «Сокольников» билет номер 1 серии «А».

Москвичи, которые устали от стояния в очереди на троллейбусных, автобусных остановках, от переполненных трамваев. И от того еще, что вечно опаздывали на работу, — а это запросто могли воспринять как саботаж! — были очень довольны.

Бабушка мне рассказывала уже в семидесятые годы после своих мытарств на Севере и ссылок, как люди входили в метро.

Безбожники, запуганные начальством, под вечным страхом наказаний, арестов, они входили в здание метрополитена, как раньше их отцы и матери входили в храм. Некоторые станции и в самом деле по архитектуре своей напоминали храм! Многие, уже переступив порог станции, — за тяжеленной дверью, которая, если не проскочишь, тут же била тебя по заднице, — замирали, как при виде чуда. Но их уже торопили милиционеры: товарищи, не задерживайтесь, проходите!

Взяв билеты и показав их контролерам на турникете, — ни о каких автоматах тогда не было речи! — многие не без боязни ступали на эскалаторы, пошатываясь, не зная, за что можно и за что нельзя ухватиться. Женщины визжали от восторга. Дети, которых не разрешалось брать на руки, пытались понять, что это такое, куда это все едет и почему так много фонарей. А спустившись вниз, они принимались плакать и требовать, чтобы им еще раз разрешили подняться наверх, чтобы еще раз спуститься вниз и снова подняться по этой волшебной лестнице!