Запомните нас живыми

С Виктором Али долго не хотел видеться. Молчание нарушил Виктор. Он пришел в комнату Али с каким-то Валерием Владимировичем, давшим понять, что миссия Виктора на этом исчерпана. Виктор, не глядя в глаза Али, через паузу произнес: «У тебя будет новая жизнь. Это все, что мог сделать я. И мой отец. Он обещал твоему…» Валерий Владимирович положил перед Али анкеты с десятками подробных вопросов. Попросил ответить на некоторые из них по-арабски, на дари и по-французски. Некоторые поясняющие термины он дополнил еще и на пушту. Умение складно писать – отличительная черта образованного мусульманина. Как и способность в один виток – изящной арабеской – начертать имя Пророка. Еще через месяц пришел приказ министра внутренних дел об исключении старшего лейтенанта милиции Алиева Али Абдул-Гафуровича из рядов МВД в связи с назначением в распоряжение командира войсковой части такой-то. Без подробностей. Настроение Али перед отъездом менялось в зависимости от внезапно настигающих эмоций по всей шкале Восток – Запад. От «влюбленный волк – уже не волк» до «чтобы найти свою женщину, нужно сначала ее потерять».

Что это была за новая часть, Али когда-нибудь расскажет сам. Впрочем, как это ни странно, его учили на специалиста по борьбе с наркотрафиком. Уже на первой стажировке 33-летний Али, теперь переводчик службы наркоконтроля России этнический таджик Гафур Назаров, остановится на том самом месте, где два года назад договаривался с контрабандистами-наркокурьерами. Много воды утекло с тех времен в Аму-Дарье. Его родному брату Исмаилу должно исполниться уже тринадцать лет. Душанбинские родственники матери еще два года назад рассказывали, что он очень похож на отца. Шел сентябрь 2001 года. Вернувшись в служебную квартиру на душанбинской улице Техрони (Тегеранской), он решился позвонить двоюродному дяде матери бобо Бахтияру. Бобо тихо произнес: «В Кундузе талибы ведут охоту на хозяев опиекурилен. Так что…» Когда Али включил телевизор, президент Путин выражал соболезнования Джорджу Бушу. На казенном никелированном календаре стояло 11 сентября. Выйдя в тот же вечер на проспект Рудаки, Али обернется на заговорщицкое предложение по виду афганца в камуфляже: «Эй, командон. Руски ханум нада?» Так его в первый раз признали за русского. До сих пор для него «руски ханум» была только Светлана. Отведя альфонса во двор бывшего кафе «Шарк» (Восток), Али также впервые будет бить своего земляка. Бить ногами, брезгуя касаться руками. Бить, сожалея, что под руками нет главного афганского орудия «бесследного» возмездия – обмотанной войлоком увесистой дубины. Бить тем сильнее, чем тот явственней начнет подозревать встречу с соотечественником-кундузцем. Бил альфонса, а мстил Виктору Кирсанову. Мстил за свою разорванную жизнь.

Впервые за тринадцать лет Али вернется в Кундуз с войсками Рашида Дустома. Войдет как российский офицер, без акцента ставящий задачи замешкавшемуся майору-эмчээсовцу. Это случится уже зимой 2002-го. Обнищавшую беззубую мать, теряющую рассудок после недавней казни мужа, он, вопреки всем законам и правилам, посадит в вертолет российского МЧС. Без документов. И без брата. Его месяцем раньше заберут талибы, учившие всех юнцов стрелять из гранатометов. Собирая в десантную сумку все наследство рода эль-Кундузи, он в последнюю очередь запихнет помятую замызганную фотографию отца, снятого на фоне каких-то перекрашенных в зеленый цвет куполов. В дорисованных одеждах. И с дурацкой надписью поверх лозунга на троллейбусе: «хадж, год 1375».