Запомните нас живыми

Замкнутый от одиночества, скорее упорный, чем упрямый, не особенно распространявшийся о своем происхождении, он даже среди немногих арабов и афганцев, осевших в России, слыл чужаком. Избыток свободного времени заполнял самообразованием, ибо условия для этого имелись: многие военные переводчики, его соседи по общежитию, работали и с английским, и с французским. Последний он подтянул быстро: девять лет, проведенных в Тунисе, чего-то стоили. Впрочем, когда он подал рапорт на курсы «ай-пи-ти-эф» – международной полиции, ему дали понять, что с его биографией рассчитывать на особый служебный рост не стоит: остался живым – вот и радуйся. И так ходишь не в участковых. И не на Колыме… Более того, впервые за милицейскую службу его дернула контрразведка: не общаешься ли с родными? Если да, то на чьей они теперь стороне? Али вспомнил о встрече с боевиком-моджахедом у гудермесского райотдела, но ничего не сказал… В Краснодаре же Али познакомился со Светланой, выпускницей местного пединститута, девушкой лиричной, но серьезной. Что сказать? Ему – 27, ей – 23. Казалось бы, и Бог им в помощь… Они встречались около трех лет, ссорясь чаще, чем одаривая друг друга. И хотя Светланин отец, заигравшийся кубанский казак, был против брака дочери с «этим черным ментом», жизнь все-таки взяла бы свое. Светлана его любила сильнее, чем он ее. Она всегда была ведущей. Но араб не может жениться, не спросив разрешения старшего родственника, – он ведь не безродный дервиш, причитающий у мечети. Он эль-Кундузи.

Али не видел ни отца, ни матери с 1989 года. В 1999-м на свой страх и риск окружными путями добрался до Таджикистана, побывал у родственников. Они подтвердили гибель отца, еще нескольких родных, кого Али уважал и на чье благословение мог бы рассчитывать. Душанбинцы поведали ему о беспросветной гаремной судьбе матери. А ведь в Тунисе по-восточному яркой и по-светски обаятельной парикмахерше многие оказывали знаки внимания. Но – шариат… Максимум легкомыслия, которое она могла теперь себе позволить, – это строгий тюрбан вместо платка да европейская расцветка длинных закрытых платьев… Стоя у Аму-Дарьи, Али уже почти договорился с контрабандистами о переправе на афганский берег. Понятно, что из всех родственников, кого он мог найти в Афганистане, ближайший – это брат отца и муж матери. Но репутация этого брата, прямо скажем, не отцова… За этими размышлениями он не заметил пограничников. Контрабандисты, челночившие на плоту из камазовских камер и уже подплывавшие за ним с афганского берега, увидели погранцов первыми и повернули назад. Пришлось уносить ноги и самому Али. Слава Аллаху! – его не задержали: все-таки выучка. 31-летний милицейский старлей вернулся в Краснодар. Ни с чем. Там его ждал сюрприз: начальником военных, то есть минобороновских переводчиков, назначили майора Виктора Кирсанова, сына «железнодорожного» мушавера и тунисского атташе. Его сослали в Краснодар за скандальный развод с оч-чень непростой москвичкой.

В тот же вечер Али взял с собой Виктора на встречу со Светланой. Девушка поначалу была раздражена: все-таки да или нет? Достали нарды. Али молча сбрасывал костяшки на доску. Собирал, тряс и сбрасывал, забывая о самой игре. Может, тогда Светлана впервые перевела взгляд с Али на Виктора? Их интерес друг к другу постепенно переходил в роман. Нет-нет, без пошлых суеты и лукавства. Только Виктор за стаканом коньячного спирта уже не доказывал самому себе, что его вот-вот заберут обратно в Москву, где его ждет такая… А Светлана все чаще находила уважительные причины не встречаться с Али. Через месяц Али, как это часто бывает, почувствовал, что теряет Светлану. Была ли за этим боль от потери или боль от потери любви, он ответа не находил. Оценивая свое состояние, он впервые ощутил драматическую раздвоенность своей многонациональной души: как мусульманин он хотел взять и победить, как русский – любить и быть любимым… Изменились роли: у него чувства разгорались. У нее – тоже, но уже не к нему. Еще через месяц Али сделает Светлане предложение. Она, к этому времени 27-летняя женщина, произнесет на выдохе: «Позвони в семь». Он позвонит в восемь. Светланин отец не без издевки ответит: «Светочка только что уехала. С этим, как его? – Виктором Алексеевичем. Будет только в понедельник». Али заплакал. Слабым утешением донеслось из глубин памяти, из того незабываемого тунисского детства: «Не бойся, если вдруг тебя разлюбят. Еще страшней, когда разлюбишь ты». Еще вчера смысла этих строк Али не понимал.