Запомните нас живыми

…нет этого городка,
вальсирующего в дунайском прибрежье,
с шагающим меж платанов бронзовым Тито…
Есть Сталинград 43-го.
Есть раздрай души.
Мы уходим, уходим, уходим, уходим…
Заблудившееся эхо афганского «прощай»…

Уходим,

как Тарковский,
не оставив ни «Гамлета», ни «Бесов»,
оставив пастернаковскую неспособность к эмиграции.

Дел не хватило ни во вселенной, ни в России…

Запомнились
пожаром на сцене.

Шаровая молния отчаяния воспламенила синусоиду

между двуглавой ладьей православного храма
и субтильным минаретом с жестяным колпачком…

…еще раз прокатилась по бетонным урнам бывших очагов:

чем ближе к границе, тем с большей иезуитской назидательностью
сровненных с землей.

Allahu egber… Господу Богу помолимо…

Опоздали…

Мы уходим дорогой,

уткнувшейся в рельсовый пюпитр станции Вуковар,
загородивший аварийный выход.

Мы уходим

в бессрочье беловежского подполья,
помечая на трофейной карте
власовские комендатуры анэксимбанков.
Товарищ, с Новым, 1942 годом!

…я продолжаю свою войну —

он пьет ракию и курит московскую «Приму»…
…они бросили луковицу в котел с моей дщерью…

Вуко вар = волчий бульон…

Предел.

Граница. Буквы ГРС на асфальте…

Если точка после Г – граница Республики Сербской —
Терпят…
Если после ГР – Граница Сербии —
Точку закрашивают
Либо закладывают здесь фугас…

Господи, ты-то нас уважаешь?

…мы теряем и теряем…

Время и достоинство. Самолеты и Севастополь…
Пока работает телефон.

Через линию фронта:

– Завтра наступаешь?
Нарисуй на башне скрипичный ключ… Чтобы не попал… —

Точечное бомбометание.

Крест-распятье под Добоем —
«девятой гимназической» роте:
«Жертвама бомбардованья НАТО».
Прими, Господе, непогрешне деце твоjе…
В белградской Святой Троице —
приставлены к одной стенке – «Генералъ Врангель» и «Храбро пали, браче русима»:
первые десять фамилий…
Разметанные белыми стаями зимы Вуковара.

Мы уходим.

Уступая место удачливым и бессовестным,
с остатками аристократического куража —
чувствовать себя равными всем ушедшим.

Может, когда-то потом

из выжженной оркестровой ямы,
будто из глубины души,
послышится шепотом —
НАШИ!
Мы уходим, уходим, уходим, уходим,
оставляя кресты, кресты, кресты, кресты:
сифилис совести…

…закатили рукава, все думали – ищут наркоманов…

…заставили выпить по кружке спирта,
…а потом скачали кровь… до последнего розового пузырька…
…некоторые бредили… уже без крови…
и вы хочете знать, почему они не шлепнули меня?
Я – старый прозектор Додик, меня все знают…

Бред – сюжет для сна:

родился человек – посадили платан.
Умер человек – все равно растет.
В Вуковаре дольше домов горели деревья.
Стыдили живых.

Самая расцвеченная вывеска Вуковара:

«Погребна опремье». Похоронные принадлежности.
Полный аншлаг…

А так хочется остаться:

весело потрескивает концертный рояль,
партитур хватит, чтобы запалить всю Европу.
Как мазохистски послушна огню брошенная виолончель!
Черным поясом отливает смычок
на талии разошедшейся скрипки,
рыжей и певуче-развязной, как маркитанка…
Пятая оргия Чайковского?

Друже команданте! Господин капитан!

Отлучитесь от рюмки.
…жизнь слишком коротка для земных утешений.

Хотя бы зачеркните последнее «н» в слове «Таллинн».

С нее начался Вуковар…

Вы не глупее тех,

кто сегодня наезжает миротворцами на Дунай,
как когда-то гувернерами – на Фонтанку!
Вы просто пьяны.

Много спирта и крови…

Успеете ли протрезветь,
пока Гамлет еще в чем-то сомневается,
пока бесы не скупили благословения,
пока мы не успели возненавидеть
Друг Друга.
До пробуждения.
Там, где заканчивается ВуковаР, продолжается Россия…

Вуковар, бывшая Югославия,

декабрь 1997  г.