Запорожская вольница

IX. Иду на добычу

На ловца и зверь…

О звериных богатствах плавневого Великого Луга и Дикого поля рассказывали много чудес. «Тут тех зверей, тут тех птиц так видимо-невидимо было: так пешком по степи и ходят», – вспоминал один переселенец. Другой замечал: «А зверей? А птиц? Волки, лисицы, барсуки, дикие козы, чокалки (шакалы. – Примеч. ред.) (“тот же волк, только злее волка”), виднихи (выдры) – так один за другим и бежат, так и пластают по степи… И какая ж сила той птицы была? Как поднимется с земли – солнце застелит; а как сядет на дерево – веток не видно: один ком висит, а как спустится на землю, то земля, точно пол в хате, так и зачернеет». По одной из версий, название расположенной на казацких землях слободы Половицы (нынешний город Днепропетровск) происходит «от половье, в смысле улова или полеванья, так как в лесах, принадлежавших слободе, ловили зверей». Не удивительно поэтому, что и в степи, и в плавнях запорожец был искусным и удачливым добытчиком мелкого и крупного зверя. Недаром в одной исторической хронике о запорожских казаках сказано, что они обитали «ниже порогов, в пустых местах и диких полях, питаясь рыбными и звериными ловлями». В другом исследовании, написанном позже, о запорожцах можно прочитать: «Чтобы войско могло стоять в этой пустыне кошем, отряды его должны были заниматься охотою и рыболовством».

От животных казак защищался, их же он выслеживал, поражал, обрабатывал и употреблял в пищу. Звероловство было для запорожцев насущным занятием, будничным ремеслом, и в то же время своеобразным спортом, тренировкой, разминкой перед ответственными военными операциями. Волков, например, соревнуясь в силе и смелости, сечевики просто-напросто «киями избивали, а из кожи сапоги да кожанки делали». Диких лошадей (их называли «тарпанами»), устраивая настоящие тренировочные скачки и состязаясь в ловкости, ловили арканами. Для поимки степных скакунов использовали и сети – тенета. «Ловящиеся всегда тенетами…» – сказано об этой охоте в одном старинном труде о казаках. Самые отчаянные запорожские звероловы ездили стрелять тарпанов в отдаленные степные урочища. От кабанов (а они были «пудов в десять, а то и больше весом»), как рассказывали очевидцы, иные храбрецы отбивались с помощью длинных кнутов. Утихомиривали грозных вепрей и с помощью таких средств: «Ездили с ружьями да саблями по плавням и все жгли камыши; так уже тогда немного напугали их, а то просто страшно и выйти». О грозных вепрях, что обитали в плавневых пущах, очевидцы рассказывали следующее. Разный зверь водился в плавневых дебрях. От иных чудищ и отбиться невозможно было. Даже заговоренные пули не помогали охотникам. Оставалось одно: спасаться бегством. Для этого тоже нужны были и ловкость, и смекалка, и опыт. Рассказывали, например, о толстых и длинных полозах, которые обкручивались вокруг людей и душили их. Опытные звероловы поучали новичков: «За людьми он катился колесом, а чтоб не догнал – нужно убегать против солнца: он тогда не видит». Вообще звероловство в диком краю часто сопряжено было с опасностями и лишениями. Как писал один автор, «для того, чтобы выследить зверя, особенно зимой, нужно было скитаться по безмерным степям, залегать по глубоким балкам, заглядывать в темные овраги, отыскивать норы зверей, копать ямы, расставлять сети, капканы и иногда в погоне за зверем по целым дням зимой терпеть голод и холод, летом испытывать зной и жажду». Все это закаляло запорожцев, укрепляло их характер, вырабатывало необходимые для пограничного воина умения выслеживать врага и скрываться от него.

К звероловству в плавневых дебрях и дикой степи были причастны почти все, однако не на каждого ловца «бежал» зверь. Среди запорожцев ходили легенды про охотников, которым не было равных среди других народов по обе стороны Днепра: «Джереливский сам ковал ружья и умел заговаривать их. Большой охотник был, он и не боялся ни тучи, ни грозы; ему дикий жеребец ухо откусил и, если бы не влез на дерево, то и носа не было бы! Капканами ловил любого зверя, а то раз, как налезло десятка полтора волков в капканы, – взяли и затащили их в Днепр».