Заповедь любви

– Вернемся к Шурочке, – продолжила она после минутного колебания. – Шурочка никогда не была и не будет «стаканом воды». В отношениях с мужчинами она прежде всего ищет любви, понимания, уважения. Поскольку на брак с Владимиром Шурочку толкнуло чувство протеста, то она, естественно, пыталась утолить жажду любви где-нибудь на стороне. И тут подвернулся приятель мужа по академии Александр Саткевич. Молодожены пригласили его в свою квартиру и стали жить коммуной. Последнее время модно увлекаться сразу двумя, вот Шурочка и увлеклась. Вы же знаете: Чернышевский, Байрон, Гете тоже прошли через это. У всех у нас, если и не было такого опыта, то уж наверняка мелькали мысли его испытать. Разве не так?

Я продолжал молчать.

– Ах, какие вы мужчины скрытные! Ну, слушайте дальше. Вскоре у Шурочки с Володей родился сын. Впрочем, виновата, он родился еще до Саткевича. – Татьяна Львовна на миг задумалась, припоминая, что было раньше, потом махнула рукой: – Ах, неважно. Главное, что вынужденная с головой окунуться в семейный быт, Шурочка поняла – все эти мещанские интересы: семья, уход за ребенком – не для нее. Сына она передала на попечение своих состоятельных родителей и, бросив наконец постылого мужа, отправилась за границу. У нее завязались дружеские отношения с Розой Люксембург и четой Плехановых. Они открыли ей глаза на главенствующую роль пролетариата в построении свободного от эксплуатации человека человеком общества. Она поняла, что женский вопрос не может быть решен вне общей борьбы угнетенных классов против поработителей. После расстрела демонстрации 9 января 1905 года она вышла на петербургские улицы и активно включилась в революционную борьбу: выступала на митингах, призывала рабочих бороться за свои права, вооружаться. На одном из рабочих собраний она познакомилась с Петром Масловым⁷⁵. Хоть тот и был противником Шуриного кумира, Ленина, отчаянно перевирая в спорах слова вождя большевиков, и к тому же обремененным семьей…

– Судя по времени, нам остается не более сорока минут до встречи с Алисой, – перебил я рассказчицу. – Мы успеем?

Татьяна Львовна подняла глаза к часам.

– Что ж вы раньше меня не остановили? – возмутилась она. Поднялась из кресла, засуетилась, стала что-то искать, потом махнула рукой, чтобы я бежал на улицу и ловил извозчика. Спустя несколько минут сама выбежала из подъезда, держа в руках небольшую дорожную сумку, и мы поехали к Финляндскому вокзалу. По пути Татьяна Львовна проинструктировала меня, как и где состоится встреча. Я должен подойти к третьему вагону поезда «Санкт Петербург – Гельсингфорс» ровно в 13.10 – ни раньше, ни позже. На шее у меня будет повязан голубой платок, саквояж необходимо держать в левой руке.

– Если заметите, что за вами следят, переложите саквояж в правую руку или снимите с шеи платок. Алиса подойдет через две минуты.

– А если не подойдет? – забеспокоился я.

– Возвращайтесь обратно вместе с саквояжем. Если задержит полиция – вы ни меня, ни Алисы не знаете. Объясните, что по просьбе незнакомой пожилой женщины помогали ей нести саквояж. Она шла немного сзади, а потом куда-то делась.

– А что за женщина?

– Вот дуралей! Никакой женщины нет – для конспирации!

Извозчик с криком «По-о-берегись!» влетел на привокзальную площадь и остановился у кромки тротуара рядом с главным входом. Татьяна Львовна повязала мне на шею голубую косынку, сунула в руки саквояж и буквально вытолкнула на тротуар:

– Бегите, а то опоздаете!

Когда я выбежал на перрон, вокзальные часы показывали 13.05. Я постоял, отдышался и неторопливо пошел к третьему вагону, временами оглядываясь – нет ли слежки. Вокруг царила обычная перед отходом поезда суета. Никому до меня не было никакого дела. Чтобы не подойти к вагону раньше времени, пришлось сделать две небольшие остановки, как бы для отдыха. Наконец вот он – третий вагон. Я остановился, поставил на перрон саквояж и стал смотреть по окнам, в надежде увидеть Алису. Потом вспомнил, что саквояж надо все время держать в левой руке. Быстро поднял, огляделся по сторонам, и тут из вагона вышла Алиса. Ни слова не говоря, она подбежала ко мне, обхватила за шею двумя руками и, подогнув коленки, повисла, подставляя губы для поцелуя.

– Алиса, мы не одни, неудобно перед людьми, на нас могут смотреть, – прошептал я и согнул голову, освобождаясь от ее рук.

Она встала на ноги, слегка отстранилась, потом поднялась на цыпочки, протянула ладонь и взъерошила на моей голове волосы:

– Глупенький, когда ты рядом, для меня больше никого не существует. Как я рада, что ты с нами. Не ожидала!

Я достал из кармана дорожной куртки миниатюрный образок Богоматери и протянул ей:

– Возьми, эта маленькая иконка защитит тебя от всех напастей.

Алиса приняла подарок, повертела в руках, подняла на меня глаза:

– Спасибо.

Помолчав, добавила:

– Красивая.

Приложила иконку к груди, полюбовалась ей, и, немного поколебавшись, попросила застегнуть сзади цепочку.