Заповедь любви

– А так, – расхрабрившись, ответил я, – что первейшая из всех заповедей – заповедь любви. Она от сотворения мира и на все времена. А все остальное – законы, обычаи, традиции, слова пророков, правила соборов – имеют ценность до тех пор, пока поддерживают эту заповедь, а не вступают с ней в конфликт. Раньше семьи создавались исходя из меркантильных интересов, интересов общества, религиозных общин. Из того времени и весь существующий сегодня свод законов и подзаконных актов, запрещающих браки православных с неправославными и отводящих женщине роль существа, зависимого от мужчины, подчиненного ему. Все это устаревает. На смену бракам по расчету приходят браки по любви, а любовь даруется Богом. «Всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть Любовь»¹⁰¹. Идти против любви – идти против Бога. Миром должна править любовь. Бог Отец един для всех. Все люди на земле – братья и сестры. Так мои истории соотносятся с вашим вопросом, а отсюда и очевидность ответа – мечи надо убрать в ножны. Церковь должна отделиться от государства и жить по евангельским заповедям, видя и почитая Христа в каждом страждущем, независимо от того, как тот молится и молится ли вообще.

– Ишь ты, куда тебя занесло! – удивился отец Константин.

– А вы вспомните притчу о самарянине. Кто нам близкий? Для истинного христианина это человек, творящий добро. Будь он мусульманином или любой другой веры – если он творит добро, по духу мы с ним единоверцы. Иноверцами я бы называл только тех, кто зол, алчен, высокомерен. По-моему, если такой человек даже крещен в православную веру и ходит в церковь, – по духу он для истинных православных иноверец. Добрых людей гораздо больше, чем злых. Действуя вместе, а не стремясь подавить или принизить друг друга, добрые люди способны справиться с любыми вызовами нашего неспокойного времени. Любовь и доброта – вот наши мечи! Пора осознать, что все противоречащее сути христианства – заповеди любви, должно остаться в прошлом. А это не только брачное законодательство, гендерное неравноправие, но и возведенные в ранг закона привилегии одной религии перед другими¹⁰². Любое неравноправие разъединяет людей. Именно неравноправие, а не дефицит карательных мер, ведет к росту насилия, погромам, смутам.

Что тут началось! Отец Константин напал на меня. Православие – единственная в мире дорога к Богу! Все остальные – мусульмане, буддисты, адвентисты и прочие антихристы – уводят паству в ад. Признать их равными себе – означает поддержать своим авторитетом. Без православия Русь не состоялась бы как государство. Из Крещения Руси берет начало великая империя. Один царь, одна вера, одна страна – если от этого уйти, все рухнет!

Отец Николай стал защищать меня. Не оспаривая исторических заслуг православной церкви, он напомнил отцу Константину его же слова, что прикладывать мерки дня вчерашнего к реалиям дня сегодняшнего не всегда корректно. Сращивание церкви с государством было необходимостью, но сегодня следует вернуться к евангельскому «кесарева кесареви и божия богови», иначе церковь окончательно превратится в одно из подразделений государственного аппарата. И сейчас уже в ней «кесареви» довлеет над «богови».

Отец Константин в ответ высыпал пригоршню цитат отцов церкви и правил Вселенских соборов. Отец Николай, возвысив голос, возразил ему цитатами из Евангелий. Каждый дожидался окончания речи оппонента не для того, чтобы поразмышлять над услышанным, а для того, чтобы сразу же выпалить в ответ нечто противоположное. Ни тот, ни другой совершенно не слышали друг друга.

В какой-то момент я поймал себя на мысли, что словами можно обосновать что угодно и что угодно опровергнуть. Учитывая объем знаний священников и запал энергии каждого, эта дуэль цитатами могла продолжаться вечно, превращая друзей во врагов. И что самое печальное, я, катализатор этой дуэли, со своим тощим багажом знаний и нулевым авторитетом, бессилен ее остановить.

От невозможности предотвратить надвигающуюся ссору я чуть не расплакался и взмолился Богородице, чтобы помогла священникам осознать бессмысленность обрушиваемого ими друг на друга водопада слов, что слова пусты, если не создают в сердцах тишину. «Бог не в словах. Он отворачивается от спорящих, смиренно ожидая, когда они пригласят Его в собеседники. Пресвятая Богородица, помоги им осознать это!»

И тут случилось чудо. Отец Константин вдруг остановился на полуфразе, удивленно взглянул на меня, потом подошел вплотную к отцу Николаю, уткнулся своим широким лбом в его грудь и глухим от волнения голосом произнес:

– Прости, Коля – гордыня одолела. Не истины взалкал, а «ученостью» похвалялся, – и, нагнувшись еще ниже, поцеловал отцу Николаю руку.

Тот перекрестил склоненную перед ним голову и, торопливо схватив руку отца Константина, склонил в свою очередь голову перед ним:

– Прости и ты меня: вспылил как спичка – бес попутал.

Они обнялись и долго стояли так, хлопая друг друга ладошками по спинам.

Возлюби врага своего