Заповедь любви

Опустив голову на лежанку и повернувшись лицом к стене, он тяжело вздохнул, закрывая глаза. «И про Ермолая у нее спрошу, и про Ильдуса – любопытно все же» – проплыли последние мысли, и снова закачались вокруг волны, и снова возник в вышине образ Богородицы.

В голове было пусто: лишь бездонные глаза пресвятой Девы, взирающие на него с нежностью и любовью.

В горле стал нарастать ком благодарности, на ресницы проступили крупные капли слез. Что явилось причиной этих слез и сжимавшего горла чувства, лейтенант не знал и, что странно для профессионального чекиста, даже не искал причины – просто весь от макушки головы, до мизинчиков на ногах был переполнен тихой радостью.

– Чти заповедь любви, – услышал он Ее голос.

В памяти лейтенанта короткой вспышкой высветилось все, что говорили об этой заповеди Серапион и отец Николай.

– Мир земной и мир небесный, мир внутренний и мир внешний – неразделимы, – снова услышал он голос Богородицы. – Не теряй чувства своей принадлежности ко всему человечеству, ко всей Вселенной. Не осуждай никого. Оставь право осуждать Богу. Там, где человек считает правым себя, свою страну, свою партию, свою веру, свою нацию – возрастает зло. Наполнять мир любовью – единственное, что имеет ценность. Жизнь коротка – глупо растрачивать ее на раздоры.

Голос стих. Образ Пресвятой Девы окутала белая дымка, сияние потускнело, и Она стала отдаляться.

– Не оставляй меня одного! – прокричал лейтенант. – Дай наставника – я один как перст среди безбожников!

Богородица почти исчезла, как вдруг в сон лейтенанта вторгся откуда-то снизу голос:

– Цто с тсобой, сердзешный?

Евгений Иосифович открыл глаза и удивленно вопросил окружавший его полумрак:

– Ты кто?

– Матсрона. А тсы цто так крицис? Ктсо цаков?

– Лейтенант Байдер, – ответил он машинально.

Старушка молчала, пытаясь вспомнить, кто такой Байдер и как он очутился в ее избе.

– Меня Павелко, сын твой, просил к тебе заехать и к себе забрать, – соврал лейтенант, окончательно придя в себя, и сразу решил: «Да, так и надлежит сделать. Отдавать старушку в дом инвалидов – что в гроб класть: там со стариками особо не цацкаются. А у меня в доме и жена присмотрит, и я подсоблю – все веселей у бабки жизнь будет». К горлу снова подкатил ком благодарности, как будто не он, лейтенант Байдер, решил приютить немощную старушку, а его самого кто-то приютил.

– А цкоро Павелку отспустсяц?

– Скоро. Немцев побьют и отпустят, – убежденно сказал Евгений Иосифович, свесил голову с печи и увидел наконец стоявшую в просвете между печкой и простенком согбенную старушку.

– Тсогдза зацем меня забиратсь з дзому?

– Вода поднимается, скоро все вокруг затопит. Переедешь в мой дом. Он на холме стоит, большой – всем места хватит. Павелко, как с войны вернется, тоже с нами жить будет – мы так с ним договорились. Наказывал, чтобы ты помолилась за него и за всех деревенских, подмела горницу, попрощалась с родными стенами и со спокойной душой, ни на кого обиды не тая, переезжала.

Матрона подошла вплотную к лежанке, посмотрела подслеповатыми глазами на лейтенанта:

– А тсы какой веры будешь – дзревлеправославной или никоновской?

– А что так?

– Я от дзревлеправославной веры не отступлюсь – в ней крещена, с ней помру и иконы свои родовые желаю в дзоме в красном углу видзеть.

«Уж не Богородица ли ее наставницей мне прислала? Верой крепка, сердцем не злобная… » – подумалось лейтенанту.

– Наставь меня в вере, Матронушка, – произнес он тихо и просительно протянул к старушке руки.

– Не шутси надзо мной! – возвысила она голос.

– Не шучу! Нет никого со мной рядом, кто был бы так тверд в вере. И я хочу твердости, – прокричал лейтенант ей в лицо.

Она отступила полшага назад. Помолчала, поджав губы, и наконец спросила:

– Тсы крещен?

– Нет.

Матрона потупила голову, развернулась, бормоча что-то под нос, и пошла от печи назад в горницу.

– Берешься наставить или нет? – снова сорвался на крик лейтенант.

– Помолюсь, цтоб Господзь водзу от избы отсвел и спрошу советса, – донеслось в ответ.

Какое-то время в избе было тихо, потом старушка громко вслух стала читать молитвы:

– Господзи, Исусе Христсе, Сыне Бозий, помилуй мя грешную.

Молитвы шли одна за одной, вытекая из ее уст полноводной рекой и поднимаясь к небу. Иногда слышно было, как, с трудом сгибая старческое тело, Матрона припадала лбом к полу, кладя земные поклоны. Прошел час или более, хозяйка дома все молилась. Лейтенант слез с печи и, стараясь не шуметь, опираясь о стены, вышел из избы.

Солнце, перевалив через верхушки сосен, заливало мир потоками света. Евгений Иосифович заслонил ладонью глаза, осмотрелся вокруг и с удивлением увидел, что воткнутая им ночью в землю мерная щепочка снова оказалась на суше.

«Господь по молитвам Матроны воду отвел! – восхищенно и радостно пронеслось в мозгу, и тут же возникли сомнения: – А может, ни при чём Господь – ветер в другую сторону подул и согнал из ручья воду?»