Заповедник

– Капитан, а в чём собственно дело? – заговорил Костя, увидев Бьёрна с Петраускасом в коридоре.

– Готовь на всякий случай медблок! – вместо ответа бросил капитан, спешно пройдя мимо.

Петраускас, спешивший за Бьёрном, обернулся к Косте и протараторил:

– Идём к перерабатывающему заводу СПК-3. Там авария какая-то. Спасатели прибыли, но у них не хватает места для эвакуации пострадавших.

Следующие несколько часов, экипаж провёл практически в тишине, изредка перекидываясь короткими фразами. Зато из общей сети Костя узнал, что авария случилась ещё восемь часов назад. На заводе взорвался резервуар с тегалилом – веществом, используемым для искусственного застраивания псевдоорганических пород астероидов. Штука крайне токсичная и коварная. При попадании в живой организм она запускала процесс стремительного старения отдельных, наиболее заражённых органов, вплоть до полного отмирания. Собственно поэтому подобные заводы располагались на приличном удалении от жилых станций и пассажирских космических маршрутов.

К моменту прибытия «Ивделя», аварийные работы были завершены. Пострадавших, кому ещё могли оказать помощь, эвакуировали спасательные катера, оборудованные профильными реанимационными отсеками. Экипажу мусоровоза же предстояло доставить на Луну-Т1 тела погибших горняков.

На причальной палубе завода царил настоящий хаос. Отрывистые команды врачей заглушали стоны умирающих. Между рядами уже упакованных в чёрные герметичные колбы тел бегали спасатели. Ещё живых людей укладывали прямо на решётчатый металлический пол. Слово катастрофа больше подходило к обстановке, чем, гуляющий в эфире термин – нештатная ситуация на заводе.

– Так, Ивдель? – крикнул высокий мужчина в гермокомбинезоне с нашивками медицинской службы, призывно взмахнув рукой.

Бьёрн молча кивнул, осторожно обходя ещё живого рабочего, корчащегося на полу.

– Сколько можете забрать? – спросил медик.

– Двенадцать мест в грузовом отсеке, – ответил Бьёрн. – Можем в медблок ещё двоих взять. Реанимационный модуль свободен.

– Не нужно, – с досадой махнул рукой медик. – Всех кого можно спасти, уже забрали.

От возмущения у Кости перехватило дыхание. Выпучив глаза, он осмотрелся – как минимум четверо пострадавших ещё были живы. Такое смирение местного врача выглядело если не преступлением, то халатностью уж точно.

– Люди ещё живы! – зло проговорил он.

– Это ненадолго, – врач пренебрежительно посмотрел на Костю. – Мы не можем им помочь.

– И что? Будете просто стоять и смотреть?

– Послушайте, фельдшер! – повысил голос врач. – Всё, чем я могу помочь – это облегчить их страдания! Но есть те, кого ещё можно спасти! Не мешайте!

Бьёрн потянул Костю за руку. Потянул осторожно, словно понимая, что происходит в душе фельдшера. А там разворачивался настоящий апокалипсис. Костя не хотел молча смотреть, как умирают люди.

– Берём! – скомандовал Костя, наклоняясь к ещё шевелящемуся человеку.

Медицинский блок на крошечном, по космическим меркам, «Ивделе» лучше было бы называть фельдшерской коморкой. Здесь умещался один реанимационный модуль, рабочий терминал, маленькая откидная кушетка и несколько встроенных шкафчиков с оборудованием. Бьёрн помог затащить пострадавшего на борт корабля и молча наблюдал за отчаянными попытками фельдшера спасти раненого. Горняк, схвативший смертельную дозу тегалила, был обречён, но Костя не хотел с этим мириться.

– Печень, – сообщил он сам себе, глядя на проекционный монитор медицинского сканера, – она умирает, стареет с каждой секундой!

Десятки манипуляций, несколько инъекций всех доступных в аптечке детоксинов – всё безрезультатно. Процесс оказался необратимым, даже выведение тегалила не помогло. Автоматика реанимационного модуля констатировала смерть пациента, но Костя не сдавался. Руки онемели, дыхание сбивалось, а фельдшер всё продолжал упорные толчки сердечно-лёгочной реанимации, буквально физически ощущая, как жизнь потерпевшего утекает сквозь его пальцы. Больше получаса, склонившись над несчастным, Костя пытался запустить его сердце, со страхом глядя в пустые глаза.

Когда сил уже не осталось, фельдшер опустился прямо на пол и обхватил голову руками. В висках глухо застучало, а перед глазами опять возникло странное видение. Костя оказался в ярко освещённой операционной. На столе лежал окровавленный мужчина, а Костя, вернее, тот, чьими глазами он смотрел, делал потерпевшему инъекцию. После укола из-под потолка ударил луч света, а спустя секунду сердце пациента на столе забилось вновь. Впервые Костя не старался прогнать наваждение, наоборот, попытался заглянуть дальше, увидеть, что было в шприце, понять, чьими глазами он смотрит.

– Не переживай, – вернул фельдшера в реальность тихий голос капитана. – Космос суров! Ты не мог ему помочь. Никто не мог!

– Мог, – прошептал Костя, массируя пальцами виски, – если бы закончил свои исследования.

– Всех не спасти. Не принимай это слишком близко.

Костя не слушал. Он увидел то, что хотел. В тот момент исследователь понял, что ему плевать на чужое мнение. Это оказалось интересное чувство.

***