Заповедник

Этот рейс всё изменил. От Кости все словно отвернулись, предоставив ему возможность заняться исследованиями. Вика заявила, что отправляется в какую-то командировку и пару месяцев не сможет звонить. Бьёрн перестал обращать внимание на Костю и даже Петраускас больше не наведывался со своими историями. Зато Костя далеко продвинулся в своей неофициальной работе и даже создал прототип первого темпорально-медицинского регенератора клеток. Это могло стать переворотом в науке, вписать Костино имя в историю на многие столетия вперёд.

Изменились и видения. Теперь они стали приходить чаще и не в образе статичных картинок. Это были целые сцены из другой жизни, жизни на Земле до сонной эпидемии и Исхода. Все видения объединяло одно – вызываемый ими страх. Они словно предостережение учащались и становились почти неотличимы от реальности с каждым шагом, приближавшим Костю к завершению работы над проектом.

За полтора года безупречной службы встречать терпящие бедствие корабли Косте не доводилось. Поэтому сигнал SOS, ворвавшийся в размеренную жизнь экипажа старенького мусоровоза, застал его врасплох.

Аварийная система автоматически отсоединила Костин ИБМ от глобальной сети, вернув исследователя в каюту «Ивделя». Ещё не опомнившись, он бросился в рубку. Сейчас тесные коридоры и короткие расстояния оказались очень кстати. Три шага по коридору и он оказался в святая святых корабля. Здесь уже вовсю хозяйничал Бьёрн, забравший управление у автоматики. Подозрительно трезвый Петраускас сидел в кресле справа от капитана и сосредоточенно перебирал виртуальные экраны, спроецированные в воздухе перед ним.

– Взрыв на малом транспортнике «Аткарск»! – хрипло произнёс Бьёрн. – Фельдшеру, приготовить медблок к приёму пострадавших!

Костя оторопело замер, поддавшись накатившему приступу. Перед глазами возникла картинка далёкого взрыва на поверхности планеты. Серый дымный грибок, покачиваясь, поднимался из-за горизонта. Истошные крики, грохочущее небо и слепяще-яркое зарево, отозвались ледяным ужасом где-то внутри.

– Фельдшер! – проревел Бьёрн. – Исполнять!

– Есть, – Костя бросился на своё рабочее место.

– Начинаю сближение! – капитан озвучивал все свои действия, так того требовал аварийный протокол. Отрывистые фразы, транслируемые ИБМ, звучали прямо в Костином сознании.

– Они не отвечают! Бортинженеру и фельдшеру приготовиться к переходу! Через четыре минуты произведу отключение гравитационных эмуляторов!

– Принято! – отозвался Костя и бросился к внешнему шлюзу.

Петраускас уже натягивал скафандр. Эта лёгкая глянцевая броня, выполненная из белого смарт-материала, изменяла свои свойства в зависимости о воздействия окружающей среды и по надёжности немногим уступала обшивке корабля.

Автоматика терпящего бедствие корабля оказалась выведена из строя. Болтающимся в невесомости спасателям пришлось вручную стыковать причальный рукав со шлюзом «Аткарска». Повезло, что повреждённые отсеки изолировались, иначе искать выживших было бы бессмысленно.

Костя пробирался по освещённым тусклым аварийным мерцанием коридорам с одной мыслью: «Людям нужна помощь!». Впереди двигался более опытный в таких делах Петраускас. Став совершенно другим человеком, он уверенно расталкивал разбросанные ударной волной личные вещи, приборы и прочий хлам, который в невесомости так и стремился угодить Косте в голову.

Около часа Костя с бортинженером потратили на то, чтобы отыскать и перетащить двоих раненых на борт «Ивделя». Третий оказался в эпицентре взрыва и поиском его останков будут заниматься уже настоящие спасатели. А Косте и без того работы хватало.

– Тащим их в медблолк! – прокричал Костя, на ходу стягивая скафандр, когда капитан включил гравитационные эмуляторы.

У одного из спасённых наблюдалось сильнейшее токсикологическое отравление. Его медицинский анализатор определил в реанимационный модуль, беспристрастно посчитав шансы его выживания реалистичными. А вот лечение второго потерпевшего – мужчины средних лет, потерявшего при взрыве правую руку, показалась автоматике неразумной тратой ресурсов.

– Массивная кровопотеря, необратимый геморрагический шок четвёртой степени, – равнодушно доложил бесполый голос анализатора. – Показатель шокового индекса Альговера – один и восемь. Прогноз негативный. Реанимационные действия нецелесообразны.

Костя, рыча и роняя капли пота, пытался спасти уже впавшего в кому мужчину. Пострадавший стремительно угасал на глазах бессильного фельдшера.

– Я знаю что нужно, – наконец решился Костя и под изумлённый взгляд капитана побежал в свою каюту.

Через минуту он уже стоял над хрипящим в кислородной маске мужчиной, держа в руках прибор – результат его работы.

– Да брось ты! Это же бред какой-то! – прорычал капитан. – Ты даже не знаешь, как сработает эта твоя штука.

– Я не дам ему умереть! – Костя сделал пациенту инъекцию и активировал сенсорную панель на приборе.

– Не сметь ставить опыты на людях! – взревел Бьёрн, надвигаясь на фельдшера.