Заповедник

Курфюрст Саксонии Август II, наиболее известный как Август Сильный, потому что он в действительности был человеком удивительной физической силы, жил на широкую полигамную ногу, участвовал в многочисленных политесах и потому отчаянно нуждался в оборотных средствах. Нуждался в них настолько, что из тогдашней Саксонии сбежали едва ли не все ростовщики, не желавшие более терпеть посягательств августейшей особы на свои капиталы. Курфюрст, не зная отдыха, настаивал на отсрочках платежёй по процентам, причём такими способами, что ему никак нельзя было отказать. Нуждался в оборотных средствах настолько, что его агенты похищали по всей Европе алхимиков, утверждавших, что обладают знаниями трансмутации свинца и ртути в золото, чтобы они неустанно практиковали столь ценные трансмутации, запертые в каком-либо из замков Августа Сильного.

Истории точно неизвестно число алхимиков-шарлатанов, ставших жертвой Августовской алчности, но судьба одного известна досконально.

Иоганн Бёттгер, алхимик, дававший представления по варке золота из ртути в аристократических салонах, имел оглушительный успех по всей Европе. Искусством престидижитации он владел отменно, что позволяло ему всякий раз незаметно подбрасывать в колбу с кипящей ртутью кусочек золота, чтобы потом предъявить его на обозрение изумлённой публике. Это было для Бёттгера парой пустяков.

Курфюрст Август же посчитал, что парой пустяков для Бёттгера было именно сварить сколько угодно золота, и, похитив его, посадил под замок в одну из башен своего замка для производства благородного металла в требуемых количествах.

Чем больше, тем лучше.

В случае удачи Бёттгеру обещали свободу, а если выяснится, что он обычный шарлатан – виселицу. У Августа Сильного был крутой нрав.

На виселицу Бёттгеру не хотелось, и он начал в больших количествах проводить опыты по получению золота из неблагородных металлов.

В итоге золота он так и не сделал, но и на виселицу не попал. От верёвки его спасло то, что пытаясь изобрести метод получения требуемого от него жёлтого металла, Бёттгер случайно раскрыл секрет изготовления китайского фарфора. По тем временам посуда из него, тонкая, звенящая, словно сталь, белая, просвечивающая на свету подобного цветку нарцисса, ценилась на вес золота и уходила влёт именно за золото.

Бёттгер таки нашел способ делать жёлтый металл – за саксонский фарфор платили золотом.

Август Сильный был удовлетворён.

Здесь, в этой стране, имело место нечто подобное, но в современном исполнении.

Оттон, работавший в ту пору, лет восемь назад, в аналитическом отделе Центрального Управления Внешней Разведки Объединённых Республик и Монархий, был не понаслышке знаком с обращением Президента к учёным своей страны.

В обращении отмечалось, что каждый человек и гражданин достоин нормальных условий жизни и, если ему дан разум, его усилия должны быть направлены не на совершенствования терпения и аскетизма, но на достижение этих нормальных условий. Далее прозвучало что-то вроде предупреждения: мол, широко бытует мнение, что современная наука превратилась в своего рода заповедник, в котором прячутся от реальной жизни люди с определённым складом характера, зачастую совершенно не имеющие понятия об этой самой окружающей их жизни. Заповедник учёных умов, естественно, требует средств на его содержание, а средства эти выделяются из государственного бюджета, что, фактически означает, из карманов людей, живущих реальной жизнью. По идее, науку когда-то специально придумали для извлечения прибыли от изучения свойств окружающего мира, как прямой, так и косвенной. В те благословенные для меценатов времена относительные микрозатраты на удачные научные исследования окупали впоследствии своими результатами, как себя, так и прочие, неудачные и незадавшиеся исследования, в макромасштабных величинах. В настоящее же время происходят противоположные процессы. На исследования выделяются средства, так сказать, в макроразмере, но вот полезный результат от этого – микро, если вообще есть.

«Времена, слава Богу, мирные, но и в такие времена происходят войны. Войны экономические, последствия которых нередко бывают для побежденных более значительными и удручающими, чем от настоящих.

Терпение и «затягивание поясов» в конечном итоге приводят к тому, что в какой-то момент они лопаются, не прорывая плотину застоя и упадка, но, напротив, погружая в хаос.

Чтобы устоять в подобных войнах, чтобы держать удары, нужно быть либо самодостаточными, либо иметь хоть какие-нибудь относительные экономические преимущества, желательно, близкие к абсолютным.