Запоздалое признание

Бессонная ночь

Ясны воды полуночи,
Просквозился лунный свет, —
Все властительней и кротче,
Просквозился лунный свет.
Между тучами, в расколах,
Вижу – трое безвеселых:
Первый – морок, после – сполох,
И не знаю кто – вослед.

Я прислушался, не веря, —

Кто-то стукнул со двора:
Кто-то в двери, кто-то в двери
Постучался со двора.
«Кто колотится без чина?»
«Это Вихорь, да Кручина,
Это Темень из-под тына.
Отворяй – давно пора!»

Отворил я без опаски —

И вломились трое в дом!
Ходуном от свистопляски
Заходил немедля дом!
Завладев моей кроватью,
Где привычен горевать я,
Эта братья, эта братья
Прилегла себе рядком.

«А ложись-ка, добрый малый,

С нами вместе на кровать.
Сновиденье про кораллы
Передарит нам кровать». —
Бьется Вихорь на перине,
Стонет Темень из подтыний,
Да зевается Кручине —
Шире некуда зевать!

«К твердыням пустот я пойду на чужбину…»

К твердыням пустот я пойду на чужбину,
Где ночь мне простерла свое безграничье,
Где между смертями не будет различья,
А все, что увижу, немедля покину.

И полный ничьей темноты и угрозы,

Я сам для себя же пребуду химерой —
С какой бы тогда я любовью и верой
Молился хотя бы на образ березы!

И как же мне счастья досталось бы много,

Когда б невзначай сколдовала судьбина
Наткнуться ладонями, в поисках Бога,
На птичье гнездо или ветку жасмина.

Накануне Воскресения

Перед Воскресеньем, радостным уделом
Богу опостыла тесная могила.
Он к земле прикован неподъемным телом.
Смерть пылится в очи, Бога одиноча.
          Богу снится, Богу снится
          Вифлеемская зарница —
                    И кормушка с сеном.

Озеро приснилось, берега и мели,

Где следы от весел лодочник разбросил,
Снятся перелески, что ему шумели,
Хоть и черный день им – сделаться виденьем!
          А пригорок, а олива —
          Это в памяти как диво,
                    Это невозвратно!

Снятся наши лица, как чужие лица,

Много левых, правых наших рук кровавых —
Жизнь, что, умерев, сама себе дивится,
Суть свою затронет, лишь когда хоронят.
          Надо молвить про такое
          То, что колокол с тоскою
                    Колоколу молвит.

Будем же хранильцы Боговой дремоты!

Нашим кривосудьем Бога не разбудим!
Кто под Божьей сенью разобьет наметы?
А она все шире – в мире и надмире.
          Надо нам в кружок стесниться,
          Надо Господу присниться,
                    Коль еще не поздно.

«Где-то в дальнем краю, засмурневшие к веснам…»